Сибирская эпопея

И вот Стеллер читает трактаты,
он проводит целое лето,
склонившись над мешаниной бумаг,
а русалка – вдова натуралиста,
само желание,
дышит ему в затылок,
ласкает хвостом и плавниками,
и вот уже плоть его бьется в такт сердцу.
Стеллер чувствует, как наука съеживается
и превращается в пульсирующую
чуть болезненную точку.
Пенный фонтан словно метафора.
Поедешь, шепчет он ей на ухо в тоске,
поедешь со мной в Сибирь, станешь моей женой?
И тут же слышит в ответ: я поеду за тобой, куда скажешь.⁷⁵

Бригитта поедет со Стеллером, но совместное путешествие не будет долгим. О Сибири она могла судить по состоянию здоровья своего первого мужа. Стеллер мечтает об открытиях в тайге, а она – о балах Санкт-Петербурга, о светских гостиных, об играх и веселье, которых она была так долго лишена. Когда они прибыли в Москву, то увидели наполовину разоренный город. Пожары уничтожили целые кварталы. Запах гари, черные остовы и угрюмые печи, возвышавшие над пепелищем. Бригитта решила вернуться домой, оставив молодого мужа на произвол судьбы. Она заставила Стеллера пообещать, что тот позаботится о ее содержании, а также о содержании ее дочери от первого брака, и исчезла. Аромат эротики, который уловил Зебальд, рассеялся, возлюбленные больше не увидятся, а образ Бригитты осядет «болезненной точкой» в душе Георга Вильгельма. Стеллер двинулся дальше, в Азию, где его ждал Беринг.

Мы ничего не знаем о внешности Стеллера (как и о внешности многих других участников сибирской экспедиции) – до нас не дошло ни одного его портрета. Предположительно изображением молодого ученого считается процарапанный набросок, без даты и подписи, найденный в архивах. Чуть вытянутое лицо, правильные черты, длинные волосы, расчесанные на прямой пробор, локонами опускающиеся на плечи. Большие глаза, широкий нос. Он выглядит очень юным. Однако мы располагаем куда более надежным описанием молодого человека. Его оставил стоявший выше Стеллера на иерархической лестнице Иоганн Гмелин, с которым он познакомился в Енисейске, на полпути к Камчатке: «Он никакой одеждой себя не обременял. Поскольку в Сибири приходилось самому обустраивать свое жилище, он довольствовался очень малым. Свою жажду он удовлетворял пивом, медом и водкой. Он имел всего один горшок, заполнявшийся всем тем съестным, которым он располагал. Он никакого повара не имел. Готовил все сам… Он был всегда в хорошем настроении, и с ним необычайно легко было проводить время, поскольку он всегда был весел. При этом мы заметили, какой бы беспорядочный образ жизни он ни вел, в работе был пунктуальным и все выполнял неутомимо. Исследования были для него легки, и он мог работать целый день без пищи и питья, когда рассчитывал на успех в своих научных занятиях».⁷⁶

Гмелин, охарактеризовавший таким образом Стеллера, тоже немец. Его родной город находился в 100 км от родного города Стеллера. Они ровесники, однако между Гмелиным и его новым подчиненным было мало общего. Гмелин осознавал собственную сановитость, он придавал значение всему внешнему, ценил светскую жизнь, хорошую кухню и марочные вина. Не желая прощаться с комфортной жизнью Санкт-Петербурга, он взял ее с собой. В его свите повар, лакей, носильщики и секретари. Что же касается Стеллера, то он путешествует с проводником, рисовальщиком и научными трофеями. Когда Гмелин впервые увидел Стеллера, тот нес на плечах косулю и трех бакланов. Их отношения были непростыми. Но они оба жаждали открытий.

* * *