Сибирская кровь

В середине 1979 года мой отец после серьезных размышлений согласился на свой перевод[421] на работу в Москву. И стал он там по завершении полугодовой командировки заместителем начальника Главного управления внутриобластной междугородней телефонной связи вновь образованного Министерства связи РСФСР. Это, конечно, был перевод с понижением – с первой роли в отрасли в автономной республике на второстепенную роль, к тому же не в союзном, а в российском главке, – но зато в столицу с соответствующим выделением для семьи жилплощади с пропиской. В те, советские, времена о московской прописке можно было только мечтать главным образом из-за принципиальной разницы в продуктовом снабжении более-менее сытой столицы и провинций, чьи прилавки магазинов были по-социалистически нищенски пусты. Но наша семья и без того не голодала, и хоть редко, но мы ели даже экзотические в Якутии апельсины, купленные в продуктовом магазине под заведованием старшей сестры моей мамы, или привозимые отцом из командировок в центр, доставали мясо, которое во времена развитого социализма продавалось в регионах, как и сахар, по талонам, летом на даче[422] выращивали огурцы и помидоры, на балконе зимой всегда стояли ведра собранной нами брусники (мы ее предпочитали есть замороженной со сгущенкой) и бочонок добытой рыбы. Там же – наше любимое и не заменимое ничем лакомство, которого долго потом будет недоставать в Москве – доставленные обычно из-под самого северного якутского поселка Тикси крупные экземпляры омуля, муксуна, нельмы, сига, чира для изготовления строганины[423]. Поэтому, думаю, отец согласился на Москву не из-за ее снабжения. Наверняка его манили в хорошем смысле карьерные перспективы, и они у грамотного и еще довольно молодого трудоголика в новом министерстве, без сомнения, были.

Однако мой отец поддался соблазну заменить с местами работы и жительства еще и заботливую, самозабвенную жену. Как только летом 1980 года моя мама прилетела в Москву вместе со сдавшей выпускные школьные экзамены дочкой Татьяной, она получила извещение Тимирязевского районного суда г. Москвы по делу о расторжении брака. И на первом же судебном заседании мои родители были разведены.

К тому времени я уже год как стал студентом Московского финансового института (МФИ), жил в Москве и приехал к зданию суда вместе с родителями. На заседание не пошел, а ждал его завершения во дворе и видел, какой это был шок для моей мамы. Знаю, что она на меня страшно обиделась, когда я, в отличие от моей сестры Татьяны, спокойно отнесся к вести о разводе и не рассорился с отцом, поддерживая с ним прежние добрые отношения. Но, по-моему, если взрослый мужчина созрел для такого шага, нормальной семейной жизни уже не будет, одна сплошная нервотрепка. Поэтому и не стоило противиться ее неизбежному прекращению.

Вскоре мой отец познакомился и 6 марта 1982 года зарегистрировал брак с младшей его на десять лет уроженкой красноярской деревни Двинка с самым привычным для верхнеленских Черепановых именем-отчеством Анной Ивановной Серых (по бывшему мужу – Чебану). Через неделю уехал с ней и ее трехлетней дочкой Виорикой в Астрахань руководить областным производственно-техническим управлением связи. В 1987–1991 годах он находился в командировке в Венгрии по линии внешнеторгового объединения «Машприборинторг». Потом вернулся в Москву на должность заместителя начальника Главного центра управления междугородними связями (ГЦУМС), был генеральным директором по техническому развитию, вице-президентом акционерного общества «ОРБиТЕЛ». После оформления в 1996 году «северной» пенсии мой отец еще поработал главным инженером и первым заместителем директора ГЦУМС, а в самой середине 1998 года уволился по собственному желанию.

Он взял участок и построил вместе с женой невдалеке от подмосковных Бронниц сначала баню, затем – двухкомнатный дом из бруса с собственноручно выложенной печью, все теплые месяцы предпочитал проводить там, сажал картофель и овощи, собирал клубнику и малину, пек свой хлеб, ловил карасей в местном пруду. Занимался воспитанием приемной внучки Виктории, родившейся в 1995 году в тот же день, как и его дочь Татьяна – 3 августа. Каждый праздник Нового года, а еще 23 февраля, в наши дни рождений, иногда 7 мая на день радио (связиста) мы с ним созванивались, делились новостями, иногда встречались у него в московской квартире на улице Академика Варги, пару раз вместе были на даче. Неоднократно я приглашал своего отца в Крым, где и у меня, и у моей сестры рядом с морем есть квартиры, но он всегда отказывался. Хотя мог бы попытаться исцелить лечебными крымскими грязями свои ноги, чтобы избавиться от мучивших его тромбов.