Сибирская кровь

И вот уже 20 сентября 1918 года после пыток сотрудниками ВЧК был расстрелян на берегу Валдайского озера на глазах его шестерых детей русский мыслитель, публицист и общественный деятель Михаил Осипович Меньшиков. Нередко бессудные расстрелы сопровождались средневековыми издевательствами. Ходили даже слухи, что харьковские чекисты «снимали перчатки с кистей рук» арестованных, воронежские катали их голыми в бочке, утыканной гвоздями. В Царицыне и Камышине «пилили кости», в Полтаве и Кременчуге сажали на кол, в Одессе привязывали цепями к доскам и бросали в печи, опускали в котел с кипятком, либо разрывали пополам колесами лебедок, в Орле широко применяли замораживание людей, обливая их в зимние морозы холодной водой.

Не успокоились большевики и во времена, когда исчез риск потери ими власти над страной. К примеру, в том же Севастополе, когда в него 15 ноября 1920 года вошли части под командованием Василия Блюхера и Семена Буденного, прошли массовые аресты и казни. Были буквально увешаны трупами фонари, столбы, деревья и даже памятники Исторического, Приморского бульваров, Нахимовского проспекта, Большой Морской и Екатерининской улиц города русской славы. Но этого показалось мало, и через несколько дней, 6 декабря 1920 года, Владимир Ленин заявил: «Сейчас в Крыму триста тысяч буржуазии. Это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим». Уже 25 декабря того же года был издан приказ Крымревкома за № 167, которых обязал во всех уездах и городах полуострова в десятидневный срок произвести регистрацию бывших офицеров и военных чиновников, полицейских, государственных служащих, занимавших при прежней власти ответственные посты, духовенства и крупных собственников. По составленным спискам решалась поставленная Политбюро ЦК РКП(б) и СНК РСФСР задача тотального уничтожения в кратчайшие сроки отдельных социальных групп населения по ленинскому завету, «никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты».

Всего под наблюдением центральной власти крымские большевики к 1922 году «переварили» до ста пятидесяти тысяч человек, население многих сел исчезло полностью. Причем исследователи тех событий особо выделяют массовые расправы советских войск и карательных органов над врачами, всем медицинским персоналом госпиталей, с ранеными военными и сотрудниками Красного Креста. Многие жители Крыма прошли еще и через организованные большевиками на его территории концлагеря, в которых заключенные подвергались систематическим издевательствам тюремщиков, унизительным процедурам и пыткам.

При подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии под руководством Александра Степановича Антонова большевики расстреляли в июне 1921 года в старинном селе Паревка Кирсановского уезда до ста двадцати шести заложников – женщин, стариков и детей. Впоследствии это преступление, как и множество других, советская власть приписала «бандитам». В борьбе с повстанцами и их сторонниками применялось химическое оружие[350], уничтожение огнем целых деревень. Согласно приказу Полномочной комиссии ВЦИК от 11 июня 1921 года, в случае укрывательства оружия или «бандитов» следовало расстреливать на месте без суда «старших работников в семье». Под такой же расстрел подпадали и граждане, отказывающиеся называть свое имя.

Так что тогда в России шла не просто идеологическая борьба, в которой физическое уничтожение противников неуместно, а смертельная битва за выживаемость личности, семейств, всего государства. От того, куда качнется, чья возьмет, зависел и будущий уклад жизни трудолюбивых сибирских крестьян: вернется в регион привычный и добрый мир, либо все подчинится разрушительной воле большевиков.

Вот и делал Адриан Григорьевич Черепанов то, что в его силах, для очистки родной земли от большевистской скверны. Воевал люто, зло против лютого зла. Не отставала от него и его отважная жена-соратница Анна Прокопьевна. Говорили, что она еще и мстила за своих расстрелянных братьев[351]. Однако называть ее кровожадной и ставить в один ряд с Розалией Землячкой и другими большевистскими уродками, как это сделано, например, в статьях «Анна Черепанова: “атаманша-упырь” Гражданской войны» и «Пять главных фурий Гражданской войны в России: идейных и беспощадных»²⁰⁴, безумно. Те не вели партизанскую войну в смертельной опасности и в окружении значительно превосходящего по численности вооруженного врага. Они хладнокровно проводили на подотчетным им территориям массовые расстрелы жителей и топили баржи, заполненные пленными русскими офицерами, доверившимися обещаниям новой власти и не покинувшими Родину.