Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

Дальнейшие события в Сибири неразрывно связаны с именем адмирала А.В Колчака, хотя интервенция в Сибири началась задолго до появления здесь Колчака, и интервенты ему достались по наследству от Директории.

Свое отношение к интервенции А. В. Колчак высказал члену Чрезвычайной следственной комиссии Н. Алексеевскому на допросе в Иркутске 30 января 1920 года. Вот их диалог.

Алексеевский:

— Каково было ваше принципиальное отношение к интервенции раньше, чем вы ее увидели во Владивостоке?

Колчак:

— В принципе я был против нее.

Алексеевский:

— Все-таки можно быть в принципе против известной меры, но допускать ее на практике, потому что другого выхода нет. Вы считали ли, что, несмотря на то что интервенция нежелательна, к ней все-таки можно прибегнуть?

Колчак:

— Я считал, что эта интервенция, в сущности говоря, закончится оккупацией и захватом нашего Дальнего Востока в чужие руки. В Японии я убедился в этом. Затем я не мог относиться сочувственно к этой интервенции ввиду позорного отношения к нашим войскам и унизительного положения всех русских людей и властей, которые там были. Меня это оскорбляло. Я не мог относиться к этому доброжелательно. Затем самая цель и характер интервенции носили глубоко оскорбительный характер: это не было помощью России, — все это выставлялось как помощь чехам, их благополучному возвращению, и в связи с этим все получало глубоко оскорбительный и глубоко тяжелый характер для русских. Вся интервенция мне представлялась в форме установления чужого влияния на Дальнем Востоке ^{165}.

Став Верховным правителем России, Колчак не изменил своего отношения к интервенции, но должен был ее терпеть, а в интересах уничтожения большевизма — тесно с ней сотрудничать. Честность Колчака убеждала интервентов в правильности выбора адмирала на роль своего ставленника. Но Верховный правитель России был ее патриотом и подчинил свою судьбу идее, во имя которой велась Гражданская война, — идее возрождения Великой России. Во имя этой идеи он шел на временный компромисс с интервентами, принимал от них помощь и даже предоставил в их распоряжение железные дороги, важнейшие отрасли промышленности, право эксплуатации природных богатств в обмен на нужное ему вооружение, снаряжение и продовольствие. И следует заметить, что помощь интервентов была солидной, хотя поставки не всегда были доброкачественны. В 1919 году из США в Сибирь было переброшено не менее 400 тысяч винтовок, огромное количество пулеметов, пушек, аэропланов, броневиков, военного обмундирования, медикаментов. Англия и Франция также вооружали белые армии. К маю 1919 года из Англии было отправлено до 170 тысяч винтовок, около 223 миллионов ружейных патронов, 817 тысяч ручных гранат, 350 пулеметов, 92 орудия, до 200 тысяч комплектов солдатского обмундирования и снаряжения и др., из Франции — 1700 пулеметов, 400 орудий, 30 аэропланов. Военную помощь Колчаку оказывала и Япония. Всего Колчак получил до 1 миллиона винтовок, 500 тысяч снарядов, 3 миллиона пар обуви, 350 тысяч комплектов обмундирования ^{166}.

Но и вознаграждение за свои поставки они получали солидное. Анненков пишет: «Золотой дождь полился, и русское золото стало уходить за границу. Старые английские пушки, расстрелянные японские пулеметы покупались за огромные деньги, ими снабжалась армия. Спекуляцией занимались все те, кто только мог и близко стоял около денег. На всем старались выгадать, и армия получала все необходимое самого низкого качества… На фронт, снабженный английскими винтовками, посылались русские патроны, на фронт, снабженный английскими пушками, посылались французские снаряды, к зиме приходила летняя одежда, а к лету в армию доставляли валенки и полушубки». Принимая эту помощь, Колчак сразу же расплачивался с ними за поставки и был полон решимости покончить с долгами после победы над большевиками и восстановления новой, могучей России.

Как только интервенты окончательно убедились, что Колчак их марионеткой не станет и не допустит их хозяйничанья в России, они свернули помощь, и Белая армия покатилась на Восток, потому что не могла противостоять Красной, имевшей в тылу огромные людские резервы и военные заводы, поставляющие оружие и боеприпасы.

Адмирала Колчака и его опытных генералов победили не красные прапорщики, а недостаток оружия и людей. Недобрую роль в отношении к А. В. Колчаку сыграло и то неадекватное представление, которое сложилось у сибиряков о нем как якобы предателе национальных интересов России и его армии, которой приписывались все зверства, творимые интервентами, охранявшими тылы, коммуникации колчаковской армии и непосредственно боровшимися с партизанами, грабя местное население и насильничая.

— Поступали ли к вам заявления о безобразиях чехов? — был задан вопрос Болдыреву на Семипалатинском процессе.

— Были! — подтверждает Болдырев. — Чехи тоже бесчинствовали…

Чехи вообще отличались своими бесчинствами во время Гражданской войны, что нашло отражение даже в сибирском фольклоре. Еще и сейчас на сибирских застольях можно услышать песню: