Сибирская вендетта

Андрей подумал, что медлить нечего, и быстро спустился вниз. Он оказался пятым в очереди на регистрацию. Подал сотруднице билет и паспорт, сказал, что багажа у него нет, а только ручная кладь, и быстренько, быстренько — через металлоискатель — зашёл в зону посадки. И вовремя! Только он уселся в затемнённом углу, как увидел бегущих по залу ожидания парней с короткими шеями и выпученными глазами. Выражения у них были самые что ни на есть бандитские. Парни вертели головами, придерживали пассажиров и заглядывали им в лица. Пошли вдоль касс, останавливаясь возле каждой, суя внутрь голову и что-то оживлённо выспрашивая и отчаянно жестикулируя. Касса, в которой Андрей покупал билет, закрылась на технический перерыв. Это было очень кстати. В зону досмотра парней не пропустят, да и бузить им здесь никто не позволит. Зря, что ли, полицейские в зале прохлаждаются! До конца регистрации оставалось полчаса. Андрей сел ко входу спиной, слившись с темнотой. Нарываться на скандал ему не хотелось. Все свои дела он здесь закончил. Оставалось обрубить канаты и — вперёд! Парни всё бегали, всё суетились в блистающей чистотой зале. Так просто они не успокоятся. Кассирша рано или поздно вернётся, сядет на своё место и откроет окошечко. Рано или поздно ей придётся отвечать на вопросы этих деятелей. Скорее всего, следующим рейсом они прилетят в Толмачёво. Значит, самолётом больше нельзя пользоваться. Но ведь есть же поезда! Из аэропорта он сразу поедет на вокзал. Тридцать часов на скором поезде, и он дома! Опять же: придётся ехать без билета. Но и это не проблема. Любой проводник за тысячу долларов его к себе на голову посадит. Тут всё очень просто. Главное, улететь из Питера! Последние пассажиры заканчивали регистрацию. Две сотрудницы в синей форме замкнули стойку, выключили табло и с необыкновенной важностью удалились. Теперь уже ни один человек не сядет на самолёт, будь он хоть трижды герой России и четырежды вор в законе.

Через несколько минут объявили посадку, и пассажиры вялою толпой потянулись к заветной двери. Подогнали длинный жёлтый автобус, запёрли в нём около сотни людей и повезли по замершему лётному полю. Затем было топтанье возле трапа, медленное восхождение по тряским металлическим ступеням под оглушительный рёв турбины и — уютный затемнённый салон с рядами нагнутых вперёд кресел. Андрей нашёл своё место и устало опустился на мягкое сиденье. Вокруг сновали пассажиры, придирчиво искали свои места, запихивали баулы под кресла, щёлкали замками багажных полок. Воздух слабо шелестел в аэроцентралях, мурлыкала музыка в скрытых динамиках, турбины слабо сотрясали корпус — всё было так, как и должно было быть. До старта оставались считаные минуты. Андрей поставил кейс на пол между ног, застегнул ремень на животе и откинулся на спинку, закрыл глаза. Ощупал карманы и убедился, что документы и деньги на месте. Он сидел у окна, так что вставать ему не придётся. Сквозь подступающий сон слышал, как убрали трап и глухо захлопнули входной люк, потом самолёт мягко качнулся и покатился по бетонке. Сделав несколько поворотов, замер на старте, затих — для того, чтобы тут же взреветь, мощно рвануться и легко побежать по взлётной полосе. Дробно застучали колёса под полом, завибрировал корпус, Андрея с силой вжало в спинку, секунда, и нос лайнера круто поднялся в небо. Крепко засвистало, зашипело снаружи. Андрей приоткрыл один глаз — мимо проносились жёлтые огни наземных служб. Мелькнули тёмные деревья, игрушечный забор унёсся куда-то вниз и в сторону — и сразу сделалось темно и глухо, лишь только красный свет резко вспыхивал и стлался по крылу.

Андрей уронил голову на грудь и следующие три часа благополучно проспал.

Самолёт приземлился в «Толмачёво» в одиннадцать утра по местному времени. Андрей вышел из салона одним из первых, сразу ощутив укусы мороза на лице. Двадцать семь градусов — не шутка! После питерских хлябей воздух казался сделанным из металла. Злой ветерок тянул с окрестных гор. Сибирь матушка!

На привокзальной площади Андрей сразу увидел микроавтобус с табличкой «Аэропорт — Вокзал», и, не раздумывая, залез в тесный салон. В машине уже сидели трое. Какой-то верзила развалился в кресле у окна, забросив ноги на сиденье перед собой. В руках — букет из трёх замороженных гвоздик, во рту жвачка, на лице — полное презрение ко всем на свете. Ещё двое пассажиров смирно сидели впереди. Андрей сел сбоку возле двери в одиночное кресло. Через минуту зашли ещё двое, и затем ещё трое ввалились. Таким образом, оставалось одно свободное место — то, на котором лежали ноги парня с цветами. Водитель, решив не тратить слова попусту, запустил двигатель и поехал навстречу ярко блестевшему солнцу. Заиграла музыка — что-то хриплое, блатное. И всё бы ничего, но парень всё сидел, всё жевал свою жвачку, ноги его по-прежнему лежали на переднем сиденье. Андрей непроизвольно сжимал кулаки. Ну что за жизнь? Сплошное свинство, а не жизнь.