Сибирский фронтир

Мы ещё крутили операцию с векселями, как Чиж уже вернулся из своей одиночной экспедиции и привёл дюжину превосходных ездовых собак. Ну, то есть, не обладая познаниями в этой отрасли, я только предполагал, что они превосходные и ездовые. Двор Чекмазова наполнился лаем и рычанием. Псы выглядели сущими волками, но нового хозяина слушались и быстро уяснив, кто есть кто, на обитателей дома не бросались.

Что меня поражало, так это терпение Чекмазова. Мало того, что мы восстали против мафии, так теперь ещё собак привели. А они, кроме доставляемого беспокойства, могли привести к осложнениям с казаками, которые, конечно же, осерчали, что кто–то в обход них торгует с туземцами. Сдирать шкуры с аборигенов казаки считали собственной привилегией.

Но корабельщик соблюдал какие–то принципы и воспринимал все наши действия стоически. Ни ворчания, ни намёков "а не пора ли вам дорогие гости", ни напоминаний о жене и детях. И когда казаки, узнав о сделке Чижа, прислали к дому Чекмазова внушительную делегацию, тот в панику не ударился.

–Там у ворот тебя спрашивают, – просто сказал он и посоветовал. – Ружьишко прихвати, больно сердитые они.

Ружьишко я брать не стал, но товарищи вооружились и засели под окнами, прикрывая мне спину.

Доказать вероломство казаки не могли. Камчадалы, опасаясь побоев, похоже, не стали признаваться, а из Чижа невозможно вытянуть хотя бы слово. Но делегаты решили взять меня на испуг.

–Какого чёрта твой нехристь нам цены сбивает? – навалились они. – Если нужно купить что у диких, к нам следует обращаться, а не людей посылать в стойбища.

–Это их дела, нехристей, в смысле, – сказал я. – Они, нехристи, сами промеж собой торгуют и нас, добрых христиан, не спрашивают. И потом откуда мне знать, где он собак раздобыл, может, в лесу поймал или украл?

–Твой холоп, тебе за него и ответ держать.

–Я людей в холопстве не держу, – возразил я.

–Тогда мы сами голову ему открутим.

–Вот ей богу, Никифор их подбивает, – заверил Оладьин, как только, высказав все угрозы, казаки отправились восвояси. – Дались им эти собаки, какой тут убыток? А повод хороший. Теперь он за собак этих уцепится, станет народ натравливать на Чижа, а через него и на тебя.

–Может, на корабль уйдёшь? – спросил я коряка. – Ещё отравят твоих собак.

Тот осклабился, как делал всегда, когда его остерегали.

***

Дело близилось к развязке. С помощью Белобородова мы закрыли расписками все суммы. Оставалось лишь встретиться и обменять одни долги на другие. Тут–то мафия и нанесла ответный удар.

Среди ночи сладкий сон прервали грохот выстрела, треск дерева, ругань и надсадный лай собак. Я машинально кувыркнулся с лавки на пол, выхватил "семьдесят пятый" и только почувствовав в руке ребристую рукоятку, проснулся. Рядом со мной сопел, поднимая пыль с пола, Оладьин. Чиж зашевелился где–то в углу, Комков не поднимаясь с лавки, потянулся к ружью. Один Яшка, похоже, ещё не проснулся.

"Чезет" незамеченным вернулся на место. Вместо него я вытащил из мешка пару "современных" пистолетов. Заодно пихнул под рёбра и Яшку.

–Кто это может быть? – спросил я у Оладьина.

–Понятно кто, – прошептал тот. – Кому ты хвост прищемил, тот и пожаловал.

–Я много хвостов прищемил. Может, казаки за Чижа мстят?

–Вряд ли такой шум из–за собак.

–А может, просто напился кто-нибудь и буянит?

–Прям уж. Такие здесь долго не живут.

В соседней комнате началась возня. Мы насторожились, но по приглушённым возгласам догадались, что наш хозяин сгоняет домашних в подпол. Вскоре он чуть ли не ползком перебрался к нам, зажимая здоровой рукой ружьё и старую саблю.

Я думал Чекмазов станет браниться, что из–за нас подвергает риску семью, по крайней мере, проворчит что-нибудь в этом роде. Но он даже взглядом не упрекнул.

–Огня пускать, думаю, не решаться, – шепнул корабельщик. – Ветер сильный, весь город сгорит. А вот вломиться, возможно, попробуют.

Чиж, прислонив спину к печке, занял позицию, откуда через сенцы видна была входная дверь. Все остальные засели под окнами. Луна наполняла комнату болезненным светом. Нападающие затаились, пытаясь учуять, что происходит в доме. Мы тоже едва дышали, прислушиваясь к осторожным шагам. Собаки продолжали надрываться, но он сидели на привязи на другой стороне двора и вмешаться в схватку пока не могли.

Первыми сдали нервы у наших врагов. Прогремел ружейный выстрел. Пуля ушла в дерево где–то под самой крышей. На нас посыпались щепки и труха. Кто–то из нападающих попытался одним махом проскочить двор, но заслонил на миг луну, чем и выдал себя. Просунув ствол в оконце, я выстрелил не целясь. Следом выстрелил Чекмазов, причём проделал этот трюк одной рукой, а ведь кремниевое ружьё не винчестер. Почти одновременно с хозяином пальнули Яшка и Комков. Пороховая гарь наполнила комнату. Сизые и чёрные кружева танцевали в свете луны. Оладьин кашлянул и ругнулся. Да уж, чёрный порох он и в Африке чёрный.

–Ещё один такой залп и мы загнёмся без посторонней помощи, – заметил я.

–А вы не громыхайте попусту, – сказал Чекмазов.