СИБИРСКИЙ РОБИНЗОН

— Однако это же неприлично, когда с вами разговаривают, а вы в ответ только молчите. И вдвойне неприлично не предложить своему собеседнику присесть.

Наконец я пришел в себя и жестом пригласил «Тень» присесть. Правда, куда ей присаживаться, было совсем не понятно, ибо моя лавочка оказалась небольшой, а другой поблизости не наблюдалось.

— Спасибо, — ответила «Тень». Её тело тут же удлинилось и приняло очертания человека, сидящего в кресле-качалке, которое висело в воздухе.

Мы молча рассматривали друг друга. «Тень» казалась каким-то серым сгустком слабо фосфоресцирующего тумана, переливающегося бледными красками. У нее не было ни рта, ни глаз, ни ушей, и чем она разговаривала, я не понимал.

После недолгого молчания «Тень» снова заговорила:

— Да, садик у нас что надо! Специально для вас старался, чтобы все было, как говорится, тип-топ! Пришлось потолкаться, сходить на поклон кое к кому и вот результат. Наш мост один из лучших. По такому мосту совсем не стыдно идти.

«Тень» смолкла, видимо, ожидая одобрения. Я понимал, что совсем неприлично вот так сидеть и молчать, тем более, когда моему туманному покровителю пришлось попотеть ради меня.

— Сад действительно неплохой, — сказал я.

— Неплохой, — обиделась «Тень», — да видели бы вы, что мне предлагали! Одно старье, построенное еще, Бог знает когда! Да мне было бы стыдно перед друзьями, если бы я позволил впарить моему хранимому один из тех мостов!

Мне даже показалась, что «Тень» от возмущения закипела. Она вдруг потемнела и вся задергалась. Её и без того неяркие краски потускнели еще сильнее.

— Я сейчас заплачу, — надрывающимся голосом произнесла «Тень», — э-э!

Сначала заморосил дождик, а затем под аккомпанемент надрывного плача грянул проливной ливень.

— Э-э, — рыдала «Тень», — мне всегда говорили, что люди неблагодарны, э-э, не ценят нас, э-э, а я не верил... э-э!

«Тень» жалобно всхлипывала, и мне стало жутко стыдно. Вот ведь в коем веке для меня кто-то постарался, сделал приятное, а я даже пару слов благодарности не могу сказать.

— Я неправильно выразился! Сад отличный, а мост вообще сказочный, правда-правда, — поспешил я заверить мою дождливую «Тень», — весь новый, видно, что постарались на славу, когда строили… И материалы небось дорогущие?

— Самые лучшие, — всхлипывая, ответила «Тень». — А деревья? Да на них запись ведется уже тысяча лет. Каждую сотню лет приходилось отмечаться в очереди.

«Тень» перестала плакать.

«Слава Богу, а то я уже насквозь промок», — подумал я.

— Ах, какие жулики работают в той конторе, просто любо-дорого смотреть! — снова заговорила «Тень». — Жулик на жулике и жуликом погоняет. Так и смотри, как бы вместо фруктового дерева не впихнули сосну, ель или березу, а то и дуб могут подкинуть. Нет, дуб дерево хорошее, полезное, но уж больно долго оно растёт. Столетья пройдут, пока настоящие желуди вырастут.

Мне было как-то не по себе. Бродил по мосту, никого не трогал и на тебе…

— Они же мне, гады, вначале вместо райских яблок кедр подсунули, благо, что вовремя спохватился, не успел высадить, — продолжала «Тень». — На кой черт нам кедр, а?! — спросила она сама у себя.

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Наблюдать за «Тенью» было интересно. Она явно любила поговорить, и сейчас была в ударе. Переливаясь всеми цветами радуги, «Тень» распевала себе дифирамбы, всячески превознося свою мудрость и прозорливость, то и дело обращаясь ко мне, желая услышать похвалу в свой адрес.

Наконец она замолчала, но чуть погодя, как бы невзначай, сказала:

— Совершенно вылетело из головы, я — Серафим, ангел-хранитель, твой ангел-хранитель. Мне можешь не представляться, сам понимаешь, тебя знаю, как самого себя.

— Что-то ты, Серафим, не похож на ангела? — с сомнением сказал я. — Где твои крылья? Какой же ты ангел, если без крыльев?

— Будут тебе крылья, можешь не сомневаться, — поспешил заверить ангел.

И действительно, через несколько мгновений за спиной у Серафима забились два… маленьких крыла. Они были настолько крохотные, что, казалось, использовать их по назначению невозможно.

— Ну как, пойдет? — спросил ангел.

Я пожал плечами:

— Тебе видней. Но все равно не тянешь ты на ангела-хранителя. Не похож! Хоть убей, а не похож. Ангелы либо голышом летают, либо в белых простынях.

— Мне летать голышом по штату не положено, — обиделся ангел-хранитель. — Я заслуженный ангел-хранитель. У меня дома две медали и грамота за хорошую службу.

— Ничего себе, две медали и грамота, — почти с искренним восхищением, чтобы порадовать ангела, воскликнул я. — Молодец, Серафим, так держать!

Услышав эти слова, ангел порозовел и, я бы сказал, приосанился, насколько это слово применимо к небольшой тучке. Из чего я сделал вывод, что ангелам нужно обязательно говорить приятные для слуха и души слова. Наверное, они ими питаются. И кто знает, может влюбленный в вас ангел сделает ради вас все, что вы захотите, и даже более того. Может быть, он расшибется в лепешку, но сделает... Но, похоже, ангелы — настоящие липучки…