СИБИРСКИЙ РОБИНЗОН

В моем обиталище было темно и холодно, словно в склепе. За два дня на крышу насыпало порядочно снега, удивительно, что она до сих пор не провалилась под собственным весом. Первое время я даже с опаской посматривал наверх, грешным делом ожидая неожиданного обрушения хрупкой крыши. Но, к моей радости, она не только держалась, но и служила хорошим теплоизолятором. Должно быть, в каморке теперь было на пару градусов теплее, чем на улице. В моей ситуации нельзя пренебрегать лишними градусами. Все что может греть: сухая одежда, закрытое от ветра помещение, а также мысли, эмоции, воспоминания, — всё должно использоваться по максимуму.

Когда я выбрался из своего укрытия, то обнаружил, что на улице идет дождь со снегом. Этот дождь напоминал легкую занавеску, сильно раздуваемую ветром. И вот эта своеобразная занавеска окатила меня ледяной шрапнелью.

Я расстроился, и было из-за чего. Солнце еще не поднялось над горами, но уже было понятно, что и этот день днем можно назвать лишь условно. Погодка, скажем так, не задалась. Совсем не высокие якутские горы своими лысыми макушками буквально распахивали рыхлые брюха тяжелых туч.

— С высоких гор спускается туман, — промычал я, увидев, фантастический по красоте пейзаж.

Хотя следует признать, что с гор обычно спускается облачность, селевой поток, снежная лавина или хищный враг. Туман же всегда поднимается из низин, особенно сырых, заболоченных, в чём мне неоднократно приходилось убеждаться лично.

«Да неважно! Лишь бы песня была хорошей, — мысленно вступился я за поэта, — а остальное неважно. Как говорится, дурак не заметит, а умный не скажет …»

Снег покрылся ледяным настом. Пришлось идти под моросящим дождём, проламывая пока еще тонкую ледяную корку. Добравшись до облюбованного мною места справления естественных нужд, я сделал то, ради чего шел, и убедился, что внутренности вроде бы оклемались, ибо следов крови на снегу я не обнаружил.

«Хоть одна приятная новость, — подумал про себя и ухмыльнулся. — Хороший знак…»

Однако мысль о том, что все кедровые шишки теперь под ледяным настом, ввергла меня в легкую панику. Но скоро я пришел в себя, разумно предположив, что не все же они осыпались! Пока же мне хватало собранных вчера. Вернувшись в каморку, я принялся шелушить спасительные шишки.

— Тук, тук, шлёпает малыш, — подвывал я, кокая орешки, — тук, тук… малыш... хм.

Я вообще-то люблю петь, но про себя, так чтобы никто не слышал — потому что у нас пытки запрещены по Конституции, и я по натуре не садист. Хорошая песня и нервы успокаивает, и «строить и жить помогает».

Чтобы хоть как-то накормить себя кедровыми орехами пришлось потратить не меньше полутора часов. Ради интереса попробуйте разжевать двадцать кедровых орешков, практически используя только нёбо и язык. Думаю, у вас это получится лучше, чем у человека, даже уцелевшие зубы которого в процессе питания отзываются ноющей болью. Это весьма занимательное занятие, позволяющее полностью абстрагироваться от мира. Все ваши мысли будут об одном: как бы измельчить в муку чёртовы орехи?!

«Сегодняшний день решит всё, — думал я, сидя на унитазе и задумчиво добивая последние орехи. — Или пан или пропал».

Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что без огня и пищи шансы пережить следующую ночь мизерны. Главное для меня было не паниковать, а собраться с силами и постараться найти этот проклятый самолёт.

— Сдохну, но найду, — с какой-то злостью сказал я себе. — Нечего рассиживаться... Сейчас минутку посидишь, а завтра уже лежишь!

Солнце взошло, но его так и не было видно из-за туч. Небесное светило неотчетливым пятном обозначилось на небосводе. Полумрак утра сменился серым дождливым днем. Самое время для прогулки по заснеженной тайге!

Натянув на голову капюшон и взяв в руки свой посох, я начал медленно проламываться к речушке. Сегодня буду искать на той стороне, решил я. Что-то необъяснимое подталкивало меня вперед. Моя интуиция подобно стрелке компаса упорно направляла меня на противоположный берег.

Берега реки покрылись толстым слоем снега, и подходить к воде приходилось очень осторожно. Как только я вышел на берег, открытый всем ветрам, на меня всей мощью обрушился дождь. Нужно был срочно переходить реку и идти в лес. Двигаться пришлось осторожно, риск упасть в воду был велик, и камни были скользкими, и ветер, гулявший над рекой, в любой момент мог сильным порывом сбросить меня в воду. Один неосторожный шаг — и я бы полетел в лучшем случае на снег, в худшем — в бурный поток. Опираясь на посох и тяжело перепрыгивая с камня на камень, я кое-как перешел реку.

Тайга встретила меня холодным молчанием. Ни зверя. Ни души. Только деревья потрескивали, поскрипывали и было слышно, как дождь с легким шумом ложился на ветки и снег. Иногда сильный порыв ветра врывался в серо-зеленое царство тайги, и могучие деревья недовольно начинали шуметь, разбрасываясь сломанными ветками.

Сегодня мне следовало в поисках держаться правого направления.