Сибирское бремя: Просчеты советского планирования и будущее России

Для формирования демократии, однако, само по себе пространство, или расстояние, — не столь большая проблема. Это видно на примере сопоставления Соединенных Штатов Америки и Российской Федерации. Почему две территориально самые большие страны в мире, имеющие много общего в географии, так разительно отличаются друг от друга в своем политическом развитии? Ответ отчасти заключается в том, что решающее значение имеет не размер территорий, а то, каким образом эти территории заселялись в прошлом и как их заселение происходит сейчас. В США заселение земель от восточного побережья через прерии на запад и так до самого тихоокеанского побережья было результатом свободного выбора людей (невзирая на рабский труд в некоторых из первоначальных колоний и в южных штатах). Для России, напротив, было характерно бесспорно несвободное распределение ее жителей — как в те времена, когда происходило расселение в рамках европейской части России, так и когда люди стали продвигаться на восток от Урала в холодную Сибирь и далее к российскому тихоокеанскому побережью. Это чрезвычайно усложнило становление в России либеральной демократии и рыночной экономики после развала Советского Союза. Исторически россияне были всегда жестко ограничены в возможности проживания в тех местах, где они хотели бы жить, — в тех местах, которые, по их мнению, могли улучшить их благосостояние; там, где они хотели бы жить в благоприятном и свободном социальном, политическом и экономическом общении с теми, кого они предпочтут. Основным фактором при выборе людьми места жительства в современной свободной рыночной экономике является работа. В России и СССР выбор работы был ограничен, а до революции 1917 года ограничительным фактором являлся социальный статус. Люди были распределены по определенным социальным категориям, в соответствии с которыми им обычно предписывалось, где они могут проживать и в какой сфере деятельности могут быть заняты. В советскую эпоху многие люди, особенно получившие высшее образование, распределялись на работу на соответствующие предприятия или в правительственные учреждения. Эта работа по распределению предопределяла и город, в котором человеку предстояло жить, и соседство, и даже конкретную квартиру. В Советском Союзе граждане неизбежно становились членами второй по значимости для них (после семьи) общественной организации — предприятия. Таким образом, вместо принадлежности к постоянно расширяющимся социальным системам, которые типичны для демократичного общества, россияне в советскую эпоху были членами ряда очень небольших, преимущественно автономных социальных систем — семьи и трудового коллектива. Превыше этих личных систем была их идентификация как «советских граждан» — субъектов руководящего ими государства. Принадлежности к общине, городу, региону — не говоря уже об этнических или религиозных общинах — не разрешалось придавать слишком большого значения. В советскую эпоху, особенно при Сталине, «узкие местные интересы», включая личное региональное, этническое и религиозное отождествление, рассматривались как конкуренты государства. С ними боролись и в некоторых случаях они искоренялись, часто самым жестоким образом.

В эпоху царизма, в советский и постсоветский периоды истории России главным приоритетом любого российского правительства оставался контроль над территорией и населением, а не максимизация свободы и благоденствия людей (и даже не экономическое развитие государства).[23] Но этот же приоритет контроля в свою очередь поставил российское правительство в весьма затруднительное положение. Из-за своей громадности России всегда приходилось балансировать между контролем над территорией и контролем над населением. В России контроль над территорией всегда понимался как ее обживание, заселение и обработка, для чего требовалось рассылать людей по бескрайним просторам. Населенные пункты поэтому были настолько отдалены друг от друга, что, конечно же, находились вне пределов физической досягаемости для российской столицы и местонахождения правительства. Поэтому становилось все сложнее контролировать население с точки зрения сбора налогов или обеспечения общественного порядка. Исторически эта дилемма была разрешена посредством закрепления сельского населения за определенным местом и привязки его к земле через крепостничество и крестьянскую общину, или мир; а также путем использования городов в качестве рабочих инструментов администрации. Иначе говоря, большинство городов в России формировались не как добровольные ассоциации свободных людей, как убежище от произвола правителя, подобно тому, как это было в Западной Европе². Скорее, города являлись центрами несвободы.

Закрепление населения за местом: крепостничество и мир