Сиддхартха

He was said to wander through the land, teaching, surrounded by disciples, without possession, without home, without a wife, in the yellow cloak of an ascetic, but with a cheerful brow, a man of bliss, and Brahmans and princes would bow down before him and would become his students.	Окруженный учениками, он странствует по земле, возвещая свое учение - нищий, не имеющий ни дома, ни жены, в желтой одеянии аскета, но с ясным челом, блаженный. И брахманы и князья склоняются пред ним и становятся его учениками.
This myth, this rumour, this legend resounded, its fragrants rose up, here and there; in the towns, the Brahmans spoke of it and in the forest, the Samanas; again and again, the name of Gotama, the Buddha reached the ears of the young men, with good and with bad talk, with praise and with defamation.	Эта молва, этот слух, эта сказка то и дело возникали вновь, звучали то здесь, то там. В городах об этом говорили брахманы, в лесу саманы. Снова и снова имя Гаутамы-Будды доходило до юношей, поминаемое то добром, то злом, сопровождаемое то славословиями, то хулой.
It was as if the plague had broken out in a country and news had been spreading around that in one or another place there was a man, a wise man, a knowledgeable one, whose word and breath was enough to heal everyone who had been infected with the pestilence, and as such news would go through the land and everyone would talk about it, many would believe, many would doubt, but many would get on their way as soon as possible, to seek the wise man, the helper, just like this this myth ran through the land, that fragrant myth of Gotama, the Buddha, the wise man of the family of Sakya.	Подобно тому, как в стране, опустошаемой чумой, когда возникает слух, что там-то и там-то находится человек, мудрец ученый, который одним только словом или дуновением уст своих в состоянии излечить всякого заболевшего чумой -слух этот быстро разносится повсюду, все говорят о нем: одни с верой, другие с сомнением, третьи тотчас же пускаются в путь, чтобы разыскать этого мудреца, этого спасителя, - так точно пронеслась по стране эта благоуханная молва о Гаутаме-Будде, мудреце из рода Шакья.
He possessed, so the believers said, the highest enlightenment, he remembered his previous lives, he had reached the nirvana and never returned into the cycle, was never again submerged in the murky river of physical forms.	Этот Будда, по словам верующих, обладал высшим знанием, он сохранил память о своих прежних существованиях, он достиг Нирваны и никогда больше не должен будет вернуться в круговорот, никогда не погрузится вновь в мутный поток перевоплощений.
Many wonderful and unbelievable things were reported of him, he had performed miracles, had overcome the devil, had spoken to the gods.	Много чудного и невероятного рассказывалось о нем - будто он творит чудеса, будто он поборол дьявола и беседует с богами.
But his enemies and disbelievers said, this Gotama was a vain seducer, he would spent his days in luxury, scorned the offerings, was without learning, and knew neither exercises nor self-castigation.	Враги же и неверующие говорили, что этот Г аутама - тщеславный совратитель, что он проводит свои дни в излишествах, презирает жертвоприношения, что он не обладает никакой ученостью, не признает подвижничества и истязания плоти.
The myth of Buddha sounded sweet. The scent of magic flowed from these reports.	Дивно звучала молва о Будде, какими-то чарами веяло от рассказов о нем.
After all, the world was sick, life was hard to bear-and behold, here a source seemed to spring forth, here a messenger seemed to call out, comforting, mild, full of noble promises.	Ведь мир в самом деле страдал недугом. Тяжелым бременем была жизнь, а тут, в этой молве, словно забил целебный родник, зазвучала благая весть, полная утешений и высоких обетовании.