Сиддхартха

It was since that time, when he had stopped being a Samana in his heart, that Siddhartha began to play the game for money and precious things, which he at other times only joined with a smile and casually as a custom of the childlike people, with an increasing rage and passion.	С тех пор, как Сиддхартха перестал в душе быть саманой, игра на деньги и драгоценности, которой он раньше предавался с улыбкой и небрежно, как одному из принятых у людей-детей развлечений, мало-помалу стала для него настоящей страстью, захватывавшей его все сильнее.
He was a feared gambler, few dared to take him on, so high and audacious were his stakes.	Он стал отчаянным игроком, с которым лишь немногие решались вступать в состязание - так велики и безрассудны были его ставки.
He played the game due to a pain of his heart, losing and wasting his wretched money in the game brought him an angry joy, in no other way he could demonstrate his disdain for wealth, the merchants' false god, more clearly and more mockingly.	Он играл как человек, желающий заглушить муку своего сердца - проигрыши и швыряние презренными деньгами доставляли ему какую-то злобную радость.
Thus he gambled with high stakes and mercilessly, hating himself, mocking himself, won thousands, threw away thousands, lost money, lost jewelry, lost a house in the country, won again, lost again.	Сам себя ненавидя, сам над собой насмехаясь, он рисковал огромными ставками, безжалостно обыгрывал других и сам проигрывал огромные суммы, проигрывал деньги, драгоценности, проиграл загородный дом, снова выиграл его, снова проиграл.
That fear, that terrible and petrifying fear, which he felt while he was rolling the dice, while he was worried about losing high stakes, that fear he loved and sought to always renew it, always increase it, always get it to a slightly higher level, for in this feeling alone he still felt something like happiness, something like an intoxication, something like an elevated form of life in the midst of his saturated, lukewarm, dull life.	Это тревожное, сжимающее грудь чувство, которое он испытывал в момент бросания костей, при крупной игре, было ему дорого - он любил его, старался снова и снова вызвать его в себе, усилить, разжечь еще сильнее, ибо только в этих ощущениях он находил еще своего рода счастье, какое-то опьянение, какое-то повышенное самочувствие среди своей сытой, бесцветной, тусклой жизни.
And after each big loss, his mind was set on new riches, pursued the trade more zealously, forced his debtors more strictly to pay, because he wanted to continue gambling, he wanted to continue squandering, continue demonstrating his disdain of wealth.	А после каждого крупного проигрыша приходилось добывать новые богатства, усерднее заниматься торговлей, строже взыскивать с должников, чтобы иметь возможность продолжать игру, снова швырять деньгами, снова выказывать свое презрение к богатству.
Siddhartha lost his calmness when losses occurred, lost his patience when he was not payed on time, lost his kindness towards beggars, lost his disposition for giving away and loaning money to those who petitioned him.	Сиддхартха утратил спокойствие духа при проигрышах, потерял терпение по отношению к неисправным должникам, утратил свое добродушие по отношению к нищим, перестал находить удовольствие в раздаче денег, в виде подарков или взаймы, обращавшимся к нему просителям.
He, who gambled away tens of thousands at one roll of the dice and laughed at it, became more strict and more petty in his business, occasionally dreaming at night about money!	Тот самый Сиддхартха, который проигрывал за один раз десятки тысяч и смеялся при этом, становился в торговых делах прижимистым и мелочным, и даже по ночам ему часто снились деньги.