Сидящее в нас. Книга первая

– Вот как? – неожиданно напрягся Даймар.

– А ты не знал?

– Когда я прибежал, он стонал и куксился, как живой, – задумчиво бормотал озабоченный племянничек, топая к двери.

И он не преувеличивал: Таюли застала страдающего от потрясения хозяина стонущим и куксящимся до сих пор. В окружении закатывающих глазки и шмыгающих носами обожательниц. При виде огненной шеи гостьи девицы с визгом заметались по всем углам. Она прошествовала прямиком к кровати Шамека, давая им шанс броситься к распахнутой двери и спастись от кровожадного демона.

– Мне очень жаль, достопочтенный, что всё так… нелепо закончилось, – со вздохом покаяния опустилась в кресло Таюли под пристальным взглядом затихшего поэта. – Лиаты не всегда понимают, для чего люди делают… те или иные вещи. А Челия, к тому же, ещё ребенок. Она увидала лишь то, что видели её глаза. Ей показалось, что тебя мучают, вот и… спасла тебя, как сумела. Думаю, ты знаешь, что демоны не убивают – они наказывают. Челия и наказала твоих обидчиц, не понимая, что тебя никто не обижал. Даймара же я предупреждала, чтобы он подготовил тебя, как следует. Но, он пренебрёг моим советом. Я очень зла на него за такую небрежность. А моя злость тоже может принести немало хлопот. Так что мы немедля покинем твой дом. Надеюсь, ты не станешь поминать нас худым словом – мы не желали причинить тебе горе. Нам вообще не следовало сюда приходить. Ты меня боишься, достопочтенный? Или не желаешь разговаривать?

– Конечно, боюсь, – проворчал Шамек, надувшись. – А ты как хотела? Представь только, я уже разомлел в предвкушении…

– Не смогу представить, – поспешно оборвала его Таюли, не сдержав улыбки. – Я никогда не млела в предвкушении.

– Что, ни разу? – опешил поэт, мигом позабыв про душевные муки. – Не так уж и юна, – приценился он к гостье взглядом знатока. – Лет двадцать уж точно есть. Иные в твои годы детей имеют. Что, вправду ни разу? Ах, да! Прости, не сообразил. Вы же… как это… Ну, словом, вам это ненужно. Ах, какая жалость! Бедное дитя! – красочно посочувствовал Шамек, и по его щеке поползла слезинка. – Толком и не пожив. Не изведав всей сладостной полноты жизни…

– Достопочтенный, – хитренько сощурилась Таюли. – Ты что, меня соблазняешь? 

– Соблазняешь? – поэт с маху налетел на её вопрос, будто на стену. – Пожалуй, что так, – растерялся, было, он, но вдруг расхохотался: – Рассказать кому, решать, что сбрендил! Обольщать демона! Это я тебе скажу!..

Они ещё поболтали и посмеялись, хотя Таюли и покоробило при мысли, что смерть двух девушек просвистела мимо души поэта птичкой, хвостик которой он не запомнил. Да, этот паразит обожал себя так пламенно и всеохватно, что на любовь к прочим существам его просто не хватало. Надо думать, он вполне искренно огорчился гибели любимец. Но их судьба играла тут самую последнюю роль: это он понёс потерю, это его напугали и расстроили. Это он чуть не умер – что там какие-то чужие жизни, когда тут такое творится?!

И все пути ведут по собственным следам... Возможно, такому, как Шамек, трудно не прощать наплевательство на чужую жизнь – раздумывала Таюли, любуясь, как он разливается перед ней театральным певцом. Нет, она бы ни за что не стала иметь с ним дело! Хотя ей симпатичен этот очаровательный негодяй с отнюдь не злым сердцем.

Какие встречи ей дарит судьба с тех пор, как она отправилась шляться в демонских няньках! Где бы она ещё познала стольких людей не просто из окошка комнаты в доме мужа. Или на рынке, прохаживаясь под присмотром компаньонок, зорко оберегающих хозяйскую жену от происков соблазнителей.

Шамек оказался настолько крепким на сердце засранцем, что самолично вышел проводить мистических гостей, позабыв, как умирал от горя. Он почтительно поддерживал под ручку ту, что ещё час назад наводила на него ужас, и стрекотал хором цикад. Он цвёл улыбками и строил ей глазки, выводя на двор, где…

Сразу три щупальца запеленали его в пламенный кокон! И через несколько мгновений швырнули на землю обгрызенной костью. Немногие провожающие остолбенели. Таюли, за которой шлейфом волочился заспанный Улюлюшка, обалдела. Прийти в себя ей не дали – домочадцы Шамека только и увидали, как те же щупальца захватили её с мальчишкой, взвились под небеса и умчались полыхающей кометой. А она успела заметить совершенно хладнокровное лицо Даймара, проводившего её пристальным взглядом.

– Ты по всякому злишься, когда так злишься, – в сотый раз попрекнула её Челия, бодренько топая рядом.

Таюли и в этот раз не ответила, но больше от вредности, чем злясь: у неё давно уже отлегло от сердца. Выходка этой демонической парочки – ЗУ и дурочки – чувствительно выбила её из колеи. Но слишком долго сердиться на паразитов она не умела. Это и нелепо, и бесполезно.

– Вот сама не знаешь, а выделываешься, – бубнила на ходу Челия самым взрослым своим тоном. – А я видела. А ты не видела. Потому, что тебя там не было. А я была.

– Где там? – не поняла Таюли.

– Так говорю же: под домом. Ну, как там, где мы выкопали Улюлюшку.