Сидим, курим…

– Что с тобой, Глашенька? Что смотришь так?

– Да ничего, – промямлила я, – так, не к месту вспомнилось…

– А не к месту не бывает, – подмигнула баба Зина, – и в случайности не верю я. И еще, ты уж не сердись на старую, но я кое-что о тебе знаю.

Я обреченно вздохнула. Сырники сырниками, но нельзя забывать, что неожиданное ведьмино гостеприимство – всего лишь увертюра к неприятному предсказанию.

Я склонила голову – точно перед топором палача – и вздохнула:

– Валяйте, что уж там…

– Любишь ты мужчину, Глашенька, – медленно выговорила баба Зина, – высокого, темненького, смешливого.

От неожиданности я поперхнулась чаем.

– Что?

– В обиде он на тебя, в большой обиде, – покачала седой головой она. – Ты уж решила, что все у вас кончено. Но это не так.

– Вы… о ком?

– Тебе ли не знать? Я вижу лишь образы, а уж разгадывать их – твое дело.

Наверное, она просто видела меня с Донецким на Арбате. Как и все остальные, кто меня подначивал и поддразнивал. Как малые дети, честное слово.

– Вот что я должна была тебе сказать. Вот почему подошла.

В горле стоял горьковатый комок – стоял и никак не мог проглотиться.

– Но… А как же…

– Все пустое, – спешно заверила баба Зина, – то, что я смерть предсказываю, глупости. Вернее, предсказываю, но не всем. Хотя, если очень попросишь, могу, я ведь…

– Не надо! – нервно перебила я. – Моя подруга и так едва на тот свет с вашим предсказанием не отправилась.

– Ну не отправилась же, – хохотнула гадалка, – я же предупредить ее хотела. Красивая ведь девушка, жалко.

В голове всплыл образ Маринки – такой, какой видела я ее в последний раз. С распухшим от синяков лицом, красным носом, от рыданий принявшим неблагородную картофелевидную форму, с неряшливыми паклями волос, то тут, то там прорастающими из полулысого черепа.

– Могли бы уж до конца предупредить, раз жалко, – вырвалось у меня.

Баба Зина недовольно поджала губы:

– Она должна была обжечься, нимфоманка эта. Знаю, любишь ты ее, а вот, честное слово, не стоило бы. Не ровня она тебе, как и вторая потаскушка… Впрочем, ей все хрен по деревне, такая разве одумается?

– Уже одумалась, – буркнула я.

– Ага, жди… Ну а теперь пора тебе, красавица. То, что ты должна была узнать, тебе сказано.

– Постойте, но почему вы решили, что я его люблю? Я и не знаю, что такое любовь. Ничего такого со мною никогда не было.

– Значит, теперь знаешь, – без улыбки ответила старуха, – и учти, времени у тебя не так много. Сейчас еще можно отыграть обратно, но завтра – кто знает? Может, он другую встретит и ничем не хуже тебя?

Наскоро одевшись – а то вдруг вредная старуха передумает и все-таки атакует меня нежеланной информацией? – я покинула квартиру бабы Зины. Мне было грустно и досадно – потратила вечер, взбудоражила осевшую на дно грусть о бабушке и о Донецком, а в качестве награды не получила ничего. Кроме ванильных сырников.

Откуда мне было знать, что новая жизнь начнется следующим же утром? И начнется она с Ленкиного бодрого голоса, материализовавшегося в моей телефонной трубке. Голос был еле слышимым и хрипловатым от помех.

Видимо, откуда-то издалека звонила.

– Гланька? Это ты? У меня мало времени! – она орала как буйнопомешанная, мне даже пришлось отстранить трубку от уха.

Я мельком посмотрела на часы и ужаснулась: половина одиннадцатого. Ничто не заставило бы мою подругу, ведущую убежденно совиный образ жизни, подняться в такую рань. Ничто, кроме масштабной неприятности.

– Ленка… Что случилось?! Где ты?!

– Я на острове Маврикий, – прокричала Лена.

– Где?!

– На острове Маврикий! С Пупсиком.

– С Пупсиком? – растерянно повторила я. – Разве вы не…

– Мы женимся, – перебила Лена, и голос ее был торжественным и счастливым. – Пупсик заказал церемонию на пляже, я в купальнике и ожерелье из цветов. Правда, купальник необычный, он расшит брильянтами, представляешь? Если скажу тебе, сколько он стоит, не поверишь!

– Я и так не верю своим ушам, – после паузы подала голос я. – Лен, что ты наделала?! Ты же твердо решила…

– Мало ли что я решила. Я была не в себе и пьяна. И вообще – это все гормоны. Я поговорила с Пупсиком, и он записал меня к своему психотерапевту. Мировая тетка! Сказала, что волноваться мне не о чем, поскольку все невесты чувствуют накануне свадьбы то же самое.

– Но…

– Глань, я надеюсь, ты не обиделась, что вас с Маринкой не пригласили? Просто Пупсик был вне себя! Я рассказала ему, что ты уговаривала меня уйти. Если честно, он чуть не нанял киллера, я его еле отговорила.

– Ты рассказала ему… что?

– Ой, да ладно тебе! – Она пыталась придать своему тону оттенок легкомысленности, но я знала, что ей не по себе. – Давай не будем морализаторствовать. Пупсик – это мое будущее. Мне теперь не надо ни о чем волноваться!

– А мы – твое прошлое, да? – вырвалось у меня.

– Что-то я не слышу, тут такие помехи! – в два раза громче завопила Лена. – Ладно, Гланька, увидимся, когда я вернусь. Раз ты такая бука, привезу тебе засушенного морского ежа. А теперь мне пора.

– Постой! А кто же у тебя подружки невесты?