Сидни Шелдон. Безрассудная

«Что-то пошло не так. Кому-то я перешла дорогу. Может, генералу Фрэнку Дорриену – старому, доброму, честному и чистенькому до скрипа?»

Трейси начала собираться.

Закончив разговор, Грег Валтон окинул взглядом сидевших в овальном кабинете: за столом напротив – президент, рядом – агент Милтон.

– Значит, он жив? – уточнил Джим Хейверс.

– Да, сэр.

– Но где он – неизвестно…

– Совершенно верно, сэр. Пока еще нет.

Президент Хейверс с горечью перевел взгляд с одного шефа разведки на другого и посмотрел на собственную фотографию, висевшую на стене у них над головами. Снимок был сделан в день инаугурации, меньше года назад, но с того дня он, пожалуй, постарел лет на десять, и все благодаря Хантеру Дрекселю.

Кампания по переизбранию Хейверса должна была всерьез начаться через несколько месяцев. Некоторые из самых крупных его спонсоров уже выписали чеки, но другие, в том числе Камерон Крю, еще колебались, выжидая, как разрешится кризис «Группы-99». Положение в Европе опять, как и несколько десятилетий назад, стало напряженным. Президенту нужно было победить, и он знал это.

– А насчет Уитни? Что ей известно?

– Ничего, – презрительно скривил губы агент Бак. – Она инструмент, и не более.

Президент Хейверс очень надеялся, что Бак не ошибается: Трейси Уитни оказалась очень полезной в деле поиска Алтеи в Лондоне и следов Хантера Дрекселя. Но если не держать ее в узде, дедуктивные способности этой дамы могут стать чрезвычайно опасными. Она уже проявляет нездоровый интерес к печальным событиям в Сандхерсте, не говоря уже о противостоянии с британской разведкой.

В дверь просунулась голова секретаря.

– Прошу прощения, гоподин президент, но на линии премьер-министр Великобритании. И мне кажется, она не очень довольна.

Президент Хейверс тяжело вздохнул. После провального рейда в Братиславу Джулия Кабот осталась его единственным другом в Европе, и он в ней нуждался.

Повернувшись к обоим офицерам разведки, он прошипел:

– Отзовите Трейси Уитни домой, срочно: она поднимает слишком много шума.

– Да, сэр. – Грег Валтон встал. – Уже сделано.

– И впредь держите ее на коротком поводке.

Выходя из комнаты, Валтон и Милтон услышали, как президент Хейверс только что не промурлыкал:

– Джулия! Чему я обязан удовольствием?

Камилла и Роди Дейли жили в красивом георгианском доме, принадлежавшем когда-то приходскому священнику, расположенном на окраине одной из самых популярных деревень Гэмпшира. Опрятный и ухоженный сад полого спускался к реке Тест, где несколько поколений семейства Дейли наслаждались эксклюзивными правами на ловлю лучшей во всей стране форели. В доме на отполированных паркетных полах тут и там лежали дорогие персидские ковры, в одной из просторных элегантных комнат со старинными подъемными окнами, большими каминами и традиционной английской мебелью висели на стенах, над софой, две акварели Тернера[10], а на софе крепко спали две жесткошерстные таксы.

В общем и целом, думала Трейси, это самый очаровательный английский сельский дом, принадлежащий представителям высшего класса, в каком ей довелось побывать после смерти Гюнтера. Совершенно очевидно, что родители капитана Боба Дейли входят в тот самый один процент, а может, и в высшую одну десятую этого процента.

– Вы уверены, что не хотите выпить еще чашечку чаю, мисс Аркелл? – поинтересовалась леди Дейли уже в третий раз.

Трейси на безупречном английском представилась как писательница Харриет Аркелл, которая собирает материал для книги об их сыне. Необходимость лгать этой приятной пожилой супружеской чете была Трейси противна, но она понимала, если упомянуть ЦРУ или обнаружить американский акцент, они сразу же насторожатся. Годы жизни в Англии научили Трейси тому, что высшие английские классы куда обходительнее и откровеннее с людьми своего круга.

– Вы очень добры, спасибо, не нужно, – отказалась Трейси. – Я не задержу вас надолго. Мне всего лишь хотелось кое-что выяснить о времени, которое ваш сын провел в Сандхерсте.

– Конечно! – У Камиллы Дейли даже глаза засветились – они были того же василькового оттенка, что и повседневный деревенский костюм-двойка. Она определенно наслаждалась возможностью поговорить о сыне. – Боб любил Сандхерст, правда, Роди?

– Да, оба раза, иначе не захотел бы служить там инструктором, после того как был кадетом валлийских фузилеров[11]. Не думаю, что он стремился попасть в армию.

Когда он говорил, обвислые щеки лорда Дейли тряслись, как у бульдога, а глаза были бледными, слезящимися. Он выглядел усталым и был старше своей жены. Трейси невольно подумала, что жестокое убийство сына, похоже, ударило по нему тяжелее, чем по леди Дейли, и ей стало вдвойне стыдно за свое вранье.

– Он дружил с кем-нибудь в академии?

– О, у Боба всегда было множество друзей: и в школе, и в полку, и, разумеется, в Сандхерсте.

– А кого-нибудь он выделял особо?

– Ну да. – Лицо леди Дейли внезапно осунулось. – Хотя, наверное, по скверной причине. Бедняга Ахилл!..

– Принц Ахилл? Из Греции?