Сидни Шелдон. Если наступит завтра – 2

– Я прошу вас подумать и принять предложение стать моей женой.

Трейси долго молчала. А когда все хорошенько обдумала, реакция, можно сказать, была неожиданной.

– Я…

– Знаю, что намного старше. Фактически слишком стар для вас, – мягко продолжал Блейк. – Но, как мне кажется, мы прекрасно ладим. И я люблю мальчика как собственного сына.

– Да, – кивнула Трейси, – Ники тоже вас любит. И я.

Блейк едва не задохнулся от счастья.

– Но я не могу быть вашей женой.

Старый ковбой глубоко вздохнул:

– У вас есть кто-то, Трейси.

Она поколебалась.

– Не в том смысле, в каком вы это представляете. Но в моем сердце – да. Есть.

– Это отец Ники?

В этот момент Трейси почувствовала себя абсолютно несчастной. Потому что ответ на вопрос Блейка Картера, ответ, который она никогда не могла бы произнести вслух, был «да».

Она сказала Жану, что должна уехать из Нью-Йорка, чтобы вернуться к сыну, и до некоторой степени это было правдой. Но была и еще одна необходимость, такая же неотложная, другая сила, толкавшая ее улететь на первом же самолете и ни разу не оглянуться. Пребывание в Нью-Йорке, разговор с Элизабет, известие о краже византийских монет заставили Трейси увидеть правду. Она все еще любит Джефа. Никогда не переставала любить и никогда не перестанет. Она ненавидела себя за это, и плакала, и вопила, и роптала. Но чувства по-прежнему были живы, такие же глубокие и истинные, как в тот день, когда она вышла за него замуж в крохотной бразильской церквушке.

Блейк увидел муку в ее взгляде, и сочувствие перевесило разочарование. Он взял руку Трейси.

– Отец Ника не умер, верно?

– Да.

– Вы можете сказать мне все. Я догадываюсь, что вы не та, за кого себя выдаете. И понимаю, у вас было довольно бурное прошлое. Я не глуп, Трейси.

– Я никогда не считала вас глупым, – яростно бросила Трейси.

– Этот тип, Риццо, да? – В голосе Блейка звучала горечь, которой Трейси никогда раньше не слышала. – Это он втянул вас в то, от чего вы хотели избавиться.

– Жан Риццо – хороший человек, – заверила его Трейси. – Возможно, со стороны так не кажется, но это правда. Он делает то, что должен.

– А как насчет вас? – спросил Блейк. – Что должны делать вы? Ради бога, Трейси, какую власть имеет над вами этот человек?

Трейси не ответила. В кухне повисло тяжелое молчание.

Блейк сумел взять себя в руки и, глядя в глаза Трейси, сказал:

– Мне ни к чему знать, кем вы были раньше, Трейси. Не хотите говорить – ничего страшного. Я люблю вас такой, какой вы стали теперь. Я люблю Трейси Шмидт и хочу, чтобы Трейси Шмидт вернулась.

– Я тоже. – Трейси заплакала. Жаркие слезы катились по щекам и разбивались о конфетную коробку. – Но все не так просто, Блейк.

– Разве? Выходите за меня, Трейси. Выберите эту жизнь, нашу жизнь, не ту, старую. Вы ведь счастливы здесь, в горах, с Ником и со мной.

«Он прав. Я счастлива здесь. По крайней мере, была. Буду ли я когда-нибудь счастлива?» – подумала Трейси.

– Не отказывайтесь сразу, – попросил Блейк. – Обдумайте все хорошенько. Обдумайте, чего хотите от жизни. Какой она должна быть. Жизнь ваша и вашего мальчика.

Он ушел. Фильм закончился.

Трейси поднялась к себе, но уснуть не смогла.

Думала о Джефе, о Купере, о Риццо и Блейке. Все четверо мелькали в ее сознании, как танцоры вокруг майского дерева. Ленты перепутались и сплелись, а музыка все играла и играла.

Глава 20

Профессор Доминго Муньес повертел в руке византийскую монету. Золото блестело так, словно было отчеканено вчера. Искусство гравера было поразительным.

– Прекрасно! – Доминго улыбнулся Джефу. – Воистину прекрасно. Не знаю, как вас благодарить.

– Пожалуйста. Это был труд любви. Теперь эти монеты там, где им было предназначено оказаться. – Джеф поднял бокал выдержанного темпранилло. Отсалютовал престарелому профессору. – Не то чтобы мне не пригодились полмиллиона долларов, – с улыбкой добавил он.

– Что ж, вы заработали его, мальчик мой.

Стоял март. Прошло три месяца после того, как Джеф покинул Нью-Йорк с монетами гераклианской династии, надежно завернутыми в пузырьковую упаковку. Он провел месяц в Англии, приводя в порядок дела и навещая умирающего Гюнтера. Ему трудно было видеть постепенное угасание Гюнтера, но еще труднее – деградацию когда-то острого ума.

Старый друг много говорил о Трейси. Его постоянно преследовала странная фантазия о том, что Трейси живет где-то в горах и работает с ФБР. Джеф старался поддакивать ему, кивая и улыбаясь в нужных местах.

– Тебе следует ее найти, – говорил Гюнтер в редкие моменты просветления. – Она всегда любила тебя.

Каждое слово было клинком, вонзенным в сердце Джефа, и он старался как можно быстрее сменить тему. Гюнтер по-прежнему любил слушать о его приключениях и кражах. Его восхищали рассказы Джефа о Нью-Йорке и похищении бесценной коллекции монет в разгар Зимнего бала.

– Расскажи подробнее о том, как переспал со злюкой Светланой. Долго она сопротивлялась обаянию Рэнди Бракмейера? Знаешь, я всегда любил техасцев. Если хочешь знать, это один из твоих лучших персонажей.