Сидни Шелдон. После полуночи

При этих словах на его лице появилась ухмылка. Как раз в тот момент в комнату вошла хорошенькая медсестра, наполнила водой графин. Митч заметил неприкрытую похоть во взгляде пациента, которым он проводил девушку. И тут Митча осенило.

– Вы не подумали спросить, почему она так одета в зимнюю ночь?

– Нет. А зачем? Не мое дело.

– Полагаю, нет. Все же хотя бы из любопытства…

– Я не из любопытных.

– Понимаю.

Томми Бернс прищурился. Что-то в тоне Митча Коннорса заставило его заподозрить, что полицейский над ним издевается.

– Что вы имеете в виду?

– Абсолютно ничего. Просто соглашаюсь, что вы человек не слишком любопытный. Вы даже не позаботились спросить себя, почему эта женщина, так усердно потрудившаяся над тем, чтобы убить вас, даже не закончила работу.

– Эй, послушайте, нечего нести всякую чушь насчет «этой женщины», – разволновался Бернс. – Это была Грейс Брукштайн! Я видел ее по телевизору, ясно, как вот сейчас вас. Когда поймаете ее, я хочу получить двести тысяч баксов.

– Прекрасно, – кивнул Митч. – Скажем, на вас напала именно Грейс Брукштайн.

– Так и есть.

– На вашем месте я все-таки задал бы себе этот вопрос. Почему она не добила вас? Видите ли, в отличие от вас я любопытен. Как все детективы.

Томми немного поразмыслил:

– Полагаю, она подумала, что добила. Мы были в густом лесу. Или, кто знает, возможно, подумала, что буду умирать медленно.

– В самом деле? – встрепенулся Митч. – А почему она хотела, чтобы вы умирали медленно?

– Прс’те?

– По вашим словам, она задумала вас обокрасть и ей нужно было уехать подальше от Бедфорда. В таком случае понимаю, почему она желала вашей смерти. Пыталась избавиться от свидетеля. Верно?

– Угу.

– По какой причине она решила заставить вас страдать? Продлить ваши мучения?

– Причины? Черт, я понятия не имею! Она женщина, верно? Все они гребаные суки!

Митч снова кивнул:

– Вы правы. То есть если бы это сделал мужчина, то забрал бы фургон, не так ли?

– Чевооо?

Очевидно, Бернс был полностью сбит с толку.

– Избавившись от вас, он мог бы воспользоваться фургоном, чтобы отъехать еще на сорок, пятьдесят, сто миль от места преступления, прежде чем бросить его на шоссе. И это было бы вполне логично, не так ли?

– Наверное…

– Но женщины не так умны, как мы, правда?

– Чертовски верно, все они дуры.

Митч с заговорщическим видом подался вперед:

– Мы оба знаем, на что годны женщины, так, Томми? Во всяком случае, здравомыслия у них ни на цент!

Томми глупо улыбнулся. Вот теперь коп заговорил на его языке…

– Скажите, Томми, вы регулярно подбираете голосующих?

– Иногда.

– И многие так привлекательны, как Грейс Брукштайн?

– Нет, сэр. Не многие.

– Или так хорошо трахаются?

– Она – это нечто, – ухмыльнулся Томми.

Прошло не менее пяти секунд, прежде чем он понял свою ошибку. Улыбка померкла.

– Эй, нечего тут домысливать за меня, я не… То есть… я сам жертва. – У него заплетался язык. – Я чертова жертва!

Было уже поздно, когда Митч добрался домой. Если можно назвать домом дерьмовую двухкомнатную съемную квартирку: все, что оказалось ему по карману, после ухода Хелен. Она забрала все: Селесту, дом, даже собаку Снупи. Его собаку. Теперь Митч стал понимать, что заставляет мужчин с такой силой ненавидеть женщин. Мужчин вроде Томми Бернса. Бернс был первой конкретной, реальной наводкой, и Митч должен был бы пребывать на седьмом небе. На самом деле ему было не по себе.

После того как Бернс проговорился об изнасиловании, они пришли к соглашению: Митч не станет дальше копаться в деле о возможном изнасиловании Грейс Брукштайн, совершенном Бернсом. Томми, в свою очередь, забудет о награде за голову Грейс и честно расскажет все, что запомнил той ночью: одежда женщины, поведение, вид – все, что помогло бы пролить свет на ее планы. Фургон Томми уже был отослан экспертам, и когда Митч в последний раз говорил с ними, те были полны надежд и заверили, что буквально обнаружили клад новых улик.

Почему же у него так паршиво на душе?

Сегодня Митч вошел в больницу, источая праведную ярость и отвращение. Грейс Брукштайн – преступница, бессердечная воровка и вероятная убийца, подло напавшая на ни в чем не повинного семейного человека.

Но после полуночи пришел е-мейл с досье на Томми Бернса. И точно, за этим «семьянином» тянулся шлейф приговоров за преступления на почве секса сроком почти в двадцать лет. Два дела об изнасиловании были закрыты за отсутствием улик.

Ничего не скажешь, добрый самаритянин!

В этом фургоне кое-что произошло. Бернс был закоренелым насильником, Грейс защищалась. По крайней мере в этом случае она была жертвой. И Митч неожиданно осознал, что не хотел бы видеть ее жертвой. Ей больше подходила роль плохой девчонки.