Сидни Шелдон. После полуночи

И несколько бесконечных мгновений смотрели в глаза друг другу. В эти несколько мгновений между ними что-то промелькнуло.

Взаимное уважение.

Даже притяжение.

Но только на миг.

Поезд набирал скорость.

Грейс, благополучно успевшая заскочить в вагон, отвернулась от окна.

Митч стоял на платформе и наблюдал, как она исчезает в темной дыре тоннеля.

В участке бесновался лейтенант Дюбре.

– Какого дьявола?! Как вы могли потерять ее? Как?!

– Не знаю, сэр, – вздохнул Митч.

Он пытался найти светлое пятно во всей этой мрачной истории. Они знают больше, чем сорок восемь часов назад. Грейс до сих пор в Нью-Йорке. Теперь она брюнетка. Она поправилась. Завтра опубликуют новый фоторобот.

И благодаря Люку Бонетти разыскная бригада получила ценные сведения.

Самая неуловимая преступница Америки классно целуется.

Глава 21

На три дня Грейс залегла на дно. Нашла новое пристанище, еще одну студию, на этот раз в Бруклине. При том что конура в Куинсе была обшарпанной, но довольно уютной, эту можно было назвать не иначе, как убогой.

Она сдвинула занавески, заперла дверь и забралась в постель. Депрессия накатывала медленными волнами.

«Это хуже, чем тюрьма. Это ад».

В тюрьме у Грейс были Карен и Кора. Сестра Агнес, дети из центра. Посещения Дэйви Бакколы.

ДЭЙВИ…

К этому времени Грейс следовало бы привыкнуть к предательству окружающих, но поступок сыщика потряс ее до глубины души. Она искренне верила, что этот парень на ее стороне. Более того, в его руках был ключ ко всем надеждам найти убийцу Ленни.

Что ж, Грейс в последний раз поверила другому человеку.

«Единственный, кто всегда был со мной, ушел навсегда. Предан и убит из-за своих денег».

Она заплакала. А когда слезы иссякли, встала, оделась и вышла из дома, впервые за три дня.

Безумный риск.

Но Грейс было все равно.

Кладбище Сайпресс-Хиллз выходило на Джамайка-Бэй. Здесь были похоронены люди разных концессий, хотя в последние годы уход за могилами оплачивался в основном еврейскими благотворительными фондами. Грейс помнила всеобщее возмущение, когда стало известно, что останки Ленни будут похоронены здесь.

– Этот сукин сын предал еврейскую общину! Мы доверяли ему, потому что он был одним из нас. Теперь он хочет лежать среди наших? Ни за что!

Эли Силфен, глава благотворительного фонда «Бет Олом», был возмущен.

– Памятник Ленни Брукштайну? На Сайпресс-Хиллз? Только через мой труп.

Но рабби Геллер твердо стоял на своем. Мягкий внешне, исполненный глубокой духовности человек знал Ленни большую часть его жизни.

– Скорее уж, Эли, через его труп. Это религия прощения. Милосердия. И судить Ленни должен Господь, а не человек.

Грейс не забыла сострадания рабби. И, пробираясь между надгробиями и статуями ангелов, очень хотела его увидеть.

На улице было холодно. Дыхание вырывалось изо рта Грейс клубами пара. Кладбище было огромным: десятки тысяч могил, а может, и больше.

«Я никогда ее не найду. Во всяком случае, без посторонней помощи».

Престарелый могильщик рыл яму неподалеку. Грейс подошла к нему.

– Простите, я хотела спросить… здесь похоронены какие-нибудь известные люди?

Так будет безопаснее, чем спрашивать прямо.

Старик рассмеялся, показав ряд гнилых зубов:

– «Какие-нибудь»? Сколько у вас времени? Здесь все равно что целый журнал «Пипл»!

Он продолжал долбить мотыгой замерзшую землю, кудахча над собственной шуткой.

– Мэй Уэст. Джеки Робинсон. Есть и паршивые овцы. Дикий Билл Ловетт. Знаете, кто он?

Грейс не знала.

– Он был гангстером. Убийцей. Главарем банды «Белая рука».

– Простите, я не слишком много знаю о преступниках, – пробормотала Грейс, забыв, что официально сама в числе этих преступников.

– Бьюсь об заклад, одного вы знаете. Леонард Брукштайн. Мистер «Кворум». Слышали о таком?

Грейс вспыхнула.

– Да. Да. Слышала. Знаете, где он похоронен?

– Еще бы!

Могильщик выпрямился и пошел вперед. Грейс не отставала от него почти десять минут. Оба походили на парочку сержантов-инструкторов, изучающих плац-парад, молчаливый, замерший под снегом.

Наконец поднялись на вершину холма. У Грейс перехватило дыхание. Менее чем в двух ярдах впереди, рядом с простым белым камнем, стояли два скучающих вооруженных полисмена.

Она успела заметить, что камень уже не был белым. Его покрывали граффити, кроваво-красные послания ненависти, которые никто не трудился стирать.

«Конечно, полицейские должны быть здесь! Возможно, ждут, пока я сделаю дурацкую ошибку! Вроде этой».

– В чем дело? – удивился могильщик. – Мы еще не пришли.

– Знаю, но я… передумала.

Сердце Грейс колотилось так, что в ушах стоял звон.

– Неважно себя чувствую. Спасибо за помощь.

Он посмотрел на нее, впервые за это время, откровенно изучая ее лицо. В надежде отвлечь старика, Грейс поспешно сунула ему в руку двадцатку, повернулась и почти слетела с холма.

Она бежала до тех пор, пока не оказалась у входа в метро, и скользнула в ближайшее кафе, чтобы прийти в себя и отдышаться. Как могут люди осквернять чью-то могилу?

Она была слишком далеко, чтобы прочитать надписи, но вполне представляла, какие гадости там намалеваны.