Сигиец (СИ)

Сигиец бесцеремонно втолкнул его за решетку и разжал пальцы. Томас, с трудом удержав равновесие, суетливо потер шею, ощупал лицо с парой ноющих, красных полос на лбу, с опаской глядя на сигийца.

— Открывай, — кивнул тот на решетчатую дверь в закуток. И, видя нарастающую панику в глазах ломбардщика, пояснил: — Меч. Это честная сделка в обмен на твою жизнь.

Томас напряженно вгляделся в физиономию сигийца, в слабой надежде уловить хотя бы намек на истинные намерения непрошибаемого психопата. Безрезультатно.

Ломбардщик судорожно вздохнул, уповая неизвестно на что.

— Честнее, блядь, некуда… — обреченно пробубнил он себе под нос и поплелся к двери.

Когда Толстый Том провел сигийца в хранилище — самое обыкновенное хранилище, в котором не обитали демоны и не лежали горами несметные сокровища, а пылилось все то же самое старье, слишком громоздкое, чтобы оно пылилось в самом ломбарде, — Томас был совершенно подавлен и разбит. В святая святых он не пускал никого и никогда, и вторжение постороннего расценивал, как дурной знак. Его дело давно наладилось, определенная репутация давно сложилась, и вот, в один момент из-за терок в «крыше» все пошло по известному адресу. Слухи в Анрии распространяются очень быстро, а значит, уже к утру последняя шестерка, блохастая псина будет знать, что неприступный ломбард на Тресковой оказался не таким уж и неприступным, и его обнес всего один залетный фраер. Уложив при этом пару головорезов Вриза и не моргнув даже глазом. Толстый Том мстительно представил, как рассвирепеет Виго, когда узнает об этом. Представил, что Вриз сделает с сигийцем, если и когда тому хватит тупости не только не исчезнуть из Анрии, но еще и припереться к Виго в гости. Это несколько согревало душу. Давало надежду на сладкое отмщение за все то унижение, которому ломбардщик только что подвергся. А если — ну, просто если, потому что это в общем-то невозможно — допустить, что сигиец каким-то неведомым способом уработает еще и Виго, тогда рассвирепеет сам Штерк. И тогда…

Но это будет тогда. А сейчас сигиец стоит сзади, у него в руке кинжал, с острия которого на пол капает кровь, а что творится в башке с каменной мордой, знают только дьяволы Той Стороны. Томас никогда в своей жизни не молился, но сейчас молча взывал к Единому, чтобы сигиец не передумал. И даже клятвенно пообещал себе, что, если все образуется, сходит в церковь. Правда, он и не представлял, что там нужно делать для спасения души, но надеялся, что объяснят.

— Вот твоя железяка, — ломбардщик указал на ножны с мечом, одиноко лежащие на полке стеллажа вдоль шершавой стены, углов которой не было видно за плотным слоем паутины.

Сигиец мягко оттолкнул Тома, подошел к стеллажу, взял меч, выдвинул из ножен, увлеченно разглядывая лезвие.

— Может, еще чего изволишь? — потирая шею, проговорил ломбардщик. — Дам скидку… как хорошему клиенту.

— Нет, — ответил сигиец и вогнал меч в ножны с щелчком, от которого Томас невольно вздрогнул.

— Ну и ладно тогда. С тобой, кхм, приятно иметь дело.

Сигиец скосил на него серебряные бельма, в которых предостерегающе отражалось пламя свечи в руке Толстого Тома.

А потом молча вышел из хранилища.

Томас осмелился показать нос из-за двери лишь тогда, когда услышал, как невообразимо далеко печально звякнул колокольчик. Ломбардщик вышел в закуток, поставил на прилавок подсвечник и потер ладонями лицо. Затем, шмыгнув носом, взглянул на трупы, лежащие в лужах натекшей крови. Томасу показалось, что они уже начали вонять. И очень скверно.

Глава 18

Когда в ломбарде прозвучал выстрел, Бруно от неожиданности выронил сигару. С одной стороны, это даже не удивило. Наоборот, он бы удивился, если бы чего-то подобного не произошло. С другой, у Бруно внутри все сжалось в приступе паники. Когда риназхаймские спросят — а они обязательно спросят, — кто пристрелил их любимого ломбардщика, местные же первыми укажут на подозрительного типа, который стоял напротив ломбарда и отсвечивал серым сюртуком и цветастой рубашкой под ним.

— Еб твою мать… — протянул Маэстро одними губами, кутаясь в сюртук и затравленно озираясь по сторонам.

Было и кое-что положительное от выстрела: компания, то и дело голодно посматривающая на Бруно, сразу потеряла к нему всякий интерес. А когда в мутных витринах ломбарда сверкнула ослепительная вспышка, немногочисленные еще ночные обитатели Тресковой начали несмело стягиваться к дверям.

Маэстро решил не мешкать.

Тихо попятился в проулок между дворами, растворяясь в быстро сгущающихся сумерках, а потом развернулся и дал деру задними дворами.