Сияющие высоты

– И все твои друзья, у тебя дома, – настойчиво проговорил Атлас.

Каллиопа снова вспомнила о Дэйре, единственной бывшей у нее подруге, с которой она рассталась, даже не попрощавшись.

– На самом деле у меня не много друзей, – призналась она. – Просто… мне нелегко сближаться с людьми.

– У тебя есть я.

Атлас перевернул ладонь, сцепляя их руки в замок. Его пожатие было теплым и сильным.

Каллиопа кинула взгляд на Атласа, но он уставился в окно, туда, где за неровную линию горизонта, испещренную крышами и шпилями, в огненно-алом зареве садилось солнце.

«Друзья», – сказал он. Вот только друзья, которые держатся за руки.

Атлас ощутил на себе ее взгляд и повернулся. Лицо его осветила улыбка. И пусть в глазах Атласа не было особой радости – пока и этого достаточно.

Эйвери

Эйвери прислонилась к массивной двери своей спальни, собираясь с духом, прежде чем выйти в коридор. За прошедшую неделю этот путь в шестнадцать шагов – она даже их сосчитала – превратился в своего рода пытку. У себя в комнате Эйвери была в безопасности, но стоило открыть дверь, как появлялся риск натолкнуться на Атласа.

Лишиться любимого и без того мучительно, но она еще постоянно с ним встречалась. Разве это не жестоко?

В глубине души Эйвери верила, что это лишь кошмарный сон. Она проснется, и все будет как прежде – Эрис окажется жива, они с Атласом снова будут вместе, а Каллиопа Браун отправится в Африку, туда, где ей самое место. Эйвери отдала бы все на свете, чтобы вернуться в ту ужасную ночь и крепко-накрепко запереть люк на крыше.

Однако реальность была совсем другой, и с ней приходилось считаться. Повесив на плечо красную спортивную сумку, Эйвери вышла в коридор, и в этот момент из-за угла появился Атлас. Он направлялся из своей комнаты к выходу, а следом катилось несколько коробок.

Эйвери замерла, будто мгновенно замороженная с помощью нитрокрио. Застыла каждая клеточка, даже вздохнуть не удавалось.

– Ты уезжаешь, – нарушила тишину Эйвери.

Она не думала, что Атлас уедет так скоро, даже раньше вечеринки на выходных. А сейчас, увидев его в коридоре в окружении вещей, с кругами под глазами и в мягком коричневом свитере, который ей всегда так нравился, Эйвери с ужасом осознала: это конец. Все происходит взаправду, ошарашенно подумала она. Атлас уезжал и даже не собирался попрощаться.

– Я просто отправляю багаж вперед, – объяснил Атлас, и страх, сдавивший грудь Эйвери, чуть отступил. – Папа велел мне выбрать квартиру в новой башне. Я хотел, чтобы по приезде меня там ждали кое-какие знакомые вещи, – напряженным, монотонным голосом проговорил он.

– Логично.

Эйвери не знала, что сказать. Когда она сможет видеться с Атласом, не испытывая душевной боли? Возможно, никогда. Так чувствует себя человек с ампутированной конечностью до операции восстановления: ее отношения с Атласом словно отнятая рука или нога, которую все еще ощущают, хотя той нет на месте.

Завтра или через месяц, но он все равно уедет. Эйвери молча смотрела на Атласа, вспоминая все, что их объединяло, – детские шалости и секреты, покровительство крутого старшего брата в средних классах. И конечно, все тайные поцелуи и признания в любви, которые они весь год шептали друг другу.

И вот теперь им нечего сказать.

– Прости, я опаздываю на тренировку по акваспину.

Эйвери поправила сумку на плече и двинулась к лифту. В воздухе повисло почти осязаемое напряжение, и от этого у Эйвери мутилось в глазах.

Добравшись до студии по акваспину в «Высоте», она скинула одежду и облегченно вздохнула. В закрытом купальнике, оставшемся после соревнований по плаванию, Эйвери нырнула в бассейн, наполненный недавно завезенной соленой водой из Гималаев.

Сегодня собрался чуть ли не весь класс, однако в конце первого ряда Эйвери заметила свободный велик. В воде по пояс она подошла к тренажеру и подняла сиденье, подстраивая под длину своих ног. Глаза понемногу привыкли к тусклому освещению студии, исходившему от парящих над поверхностью волшебных фонариков. Из колонок лилась спокойная музыка, создавая атмосферу русалочьего грота.

Но Эйвери никак не могла расслабиться. Мысленно она прокручивала разговор с Атласом и жалела, что так мало сказала ему. «Логично!» Лучше бы накричала на него или ударила – что угодно, только бы выплеснуть тягостные чувства. Кровь закипала, как реактивное топливо, сжигая Эйвери изнутри.

Удар в гонг возвестил начало занятия, и на противоположной кирпичной стене появилась голограмма худой загорелой женщины на велосипеде. Несколько парней и девушек на соседних великах шепотом дали команду на линзы, заходя в конкурсную таблицу. Эйвери никогда раньше этого не делала, но почему бы и нет?

– Велотаблица, – вслух произнесла она.

На стене появилась серебристая иконка с номером ее велика – в десятке велосипедов, устремившихся в виртуальной гонке к финишной линии. По студии эхом разносился глубокий ритм электронной музыки.