Сияющие высоты

Усыпанная гравием дорожка привела Эйвери к надгробной плите – гладкой, с выгравированным на ней именем Эрис. Стоило коснуться верхней части, как вспыхивала голограмма: девушка улыбалась и махала рукой. Эйвери это казалось нелепым, но Каролина Додд-Рэдсон обожала модные новшества, даже в похоронных делах.

Глаза Эйвери увлажнились: больше всего на свете ей сейчас хотелось поговорить с подругой.

«Так говори», – сказал внутренний голос. Кругом никого не было, да и какая разница? Эйвери сбросила шарф, расстелила его на газоне, села и прокашлялась. Наверное, выглядела она глупо.

– Эрис, это я, Эйвери. – Она представила, что подруга тоже садится, а ее глаза с янтарными искорками округляются от любопытства. – Принесла тебе кое-какие вещи, – неловко проговорила Эйвери, открывая сумку. – Вот золотистая пайетка с того платья, которое ты как-то одолжила мне для праздничной вечеринки. – Эйвери аккуратно положила блестку рядом с надгробием, позволяя той поймать солнечный лучик, – Эрис бы понравилась такая красота. – И твои любимые духи. – Эйвери прыснула жасминовой туалетной водой, которой всегда пользовалась подруга. – А здесь малиновые конфетки из «Серафины».

Она развернула гладкую конфету из темного шоколада, гадая, зачем вообще принесла сладости, а потом бросила ее в рот. Эрис наверняка хотела бы, чтобы подруга разделила с ней этот вкус.

Вдруг Эйвери нащупала в сумке еще один предмет.

– Ах да, и свеча!

Порывшись, Эйвери нашла в сумке стайлер, нажала на подогрев и поднесла к огрызку Интокси-свечи, которую утащила у Корда. На золотистом фитильке ожило пламя и затанцевало на ветру.

Опираясь на локти, Эйвери сквозь прикрытые веки смотрела на свечу и думала о том, что ее купила Эрис. Как это на нее похоже! Словно сорока, та обожала все яркое и блестящее, что уж говорить о запретном. Способная привести к пожару Интокси-свеча была тому отличным примером. Огонек двигался быстро и своенравно, будто сама Эрис.

Свеча понемногу таяла, выпуская в воздух крошечные пузырьки серотонина. Волнение Эйвери постепенно стихало.

И вдруг ей явилась Эрис: как ни в чем не бывало та сидела на собственном надгробии – в пышном розовом платье, словно маленькая девочка, играющая в принцессу, и без капли макияжа на свежем, красивом лице.

– Эйвери? – спросила Эрис, покачивая босой ногой и сверкая серебристым лаком.

Эйвери хотелось обнять подругу, но она знала, что прикасаться не разрешено.

– Эрис! Я так сильно скучаю по тебе, – с чувством сказала Эйвери. – Без тебя все разваливается на части.

– Знаю, лучше меня никого нет. Что еще новенького? – непринужденно спросила Эрис с улыбкой, осветившей ее яркие черты. Идеально изогнутые брови нахмурились, когда она увидела пламя. – Ты принесла Интокси-свечу? Классно!

Эйвери молча протянула свечу, и Эрис почти коснулась ее пальцами. Она сделала глубокий вдох и блаженно зажмурилась:

– Взяла у Корда, да?

– Он сказал, что мне она нужнее.

Эйвери опустила голову, полная угрызений совести из-за той ночи. Зря она пошла тогда к Корду. Кто знает, может, если бы она не флиртовала с ним, Атлас не поехал бы домой с Каллиопой – и не поставил бы под удар их отношения. Тогда бы они не оказались в этой мучительной западне.

– И что происходит? – спросила Эрис. – Дело в Леде?

– На самом деле с Ледой все налаживается, – неуверенно проговорила Эйвери. – Хотя она и сделала это… в смысле…

– Все хорошо, – мягко проговорила Эрис. – Мы обе знаем, что она не хотела меня убить.

Рыжие с золотом волосы рассыпались по плечам – словно жидкий огонь закатного солнца.

– Не хотела, – повторила Эйвери. – И ей очень плохо, – добавила она, зная, что все слова бесполезны.

Эрис вздрогнула, ее лицо исказилось от боли.

– Я многое хотела бы изменить той ночью. Леда не виновата. Но хватит об этом, – быстро проговорила Эрис. – Что волнует тебя?

– Атлас, – призналась Эйвери и сделала многозначительную паузу.

В глазах мертвой подруги сверкнуло понимание.

– Стой… Вы с Атласом? Серьезно?

Когда Эйвери кивнула, Эрис тихонько присвистнула.

– А я думала, что это в моей жизни все запутано, – сочувственно и понимающе сказала она. – Но похоже, в твоей еще тот бардак.

– Не слишком-то ты помогла, – с улыбкой заметила Эйвери.

Эрис вела себя в своих лучших традициях.

– Ясно. Значит, все немножко сложно…

– Множко, – поправила Эйвери, вызвав улыбку Эрис.

– Да кого это волнует! В жизни всегда все сложно. Не позволяй другим вставать у вас с Атласом на пути, если действительно хочешь быть с ним.

– Ах, Эрис. – Эйвери охватила буря чувств: вина, боль утраты, сожаление о несбывшемся. – Извини. Я просто…

– Между вами нет кровного родства, – не унималась Эрис с обычным упорством, доводившим ее до неприятностей. – К черту всех ненавистников, останься с Атласом, да будет так!

– Вот только мы расстались. И это к лучшему, – неубедительно проговорила Эйвери.

– Уверена? Выглядишь ты, черт подери, ужасно. Вот. – Эрис протянула свечу. – Корд был прав. Тебе она нужнее.

Эйвери поняла, что плачет: слезы градом скатывались по щекам и капали на свитер.