Сияние Авроры

Вспышка мучительной боли простреливает череп и взрывается в моей голове. Я громко ахаю, когда каждый миллиметр моей кожи охватывает пламя, каждый нерв оголяется и смешивается с битым стеклом, глазные яблоки лопаются внутри черепа, а в глазницы заливается кислота, разъедающая носовые пазухи и стекающая по гор…

Все резко прекращается. Боль выключается по щелчку пальцев Принцепса. Я судорожно втягиваю воздух сквозь зубы, раны щиплет от пота. Мука длилась всего несколько секунд, но это была самая ужасная боль в моей жизни, включая тот раз, когда я в шестом классе прищемил себя ширинкой.

Принцепс раскрывает ладонь в белой перчатке и показывает мне пульт управления от ошейника. Максимальная его мощность достигает 10. Сейчас значение установлено на 1.

– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?

– Тайлер Джонс. Альф…

Остаток фразы тонет в хрипах, когда ошейник вновь включается. Сквозь зубы вырывается стон. Все мое тело сотрясает дрожь. Я пытаюсь думать о чем-то успокаивающем, убеждаю себя, что все это не по-настоящему. В то время как разумная часть моего мозга понимает, что это лишь индукция нервных процессов, просто иллюзия боли, животная часть вопит. С моего тела точно сдирают кожу ржавыми ножами, наждачной бумагой скребут по открытым мышцам, втыкают тупые стамески между позвонками, кровь и спинномозговая жидкость стекают по м…

Боль снова стихает. Наступает радостное, невыразимое облегчение.

– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?

Я делаю глубокий вдох. Закрываю глаза. Молю Творца дать мне сил.

– Т-Тайлер Дж…

И все повторяется заново.

Я теряю счет времени.

Теряю счет щелчкам переключателя.

Понимаю, что мы переходим к значению 2, еще до того, как начинаю кричать.

Сквозь рык умоляю их остановиться, остановиться, дыхание Творца, остановиться на значении 3.

Но они останавливаются лишь на 4.

– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?

– Я не знаю!

Я слабо дергаю удерживающие меня путы, лишь бы выместить на чем-то злость. Ощущаю привкус меди на языке, сплевываю кровь на пол. Видимо, из-за криков порвал голосовые связки.

– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ? – повторяет Принцепс, теряя терпение.

– Я не ЗНАЮ! – кричу я хриплым, прерывистым голосом. – Место, куда мы направлялись, было указано в черном ящике «Гефеста»! Сам я координат не видел!

Очередная вспышка острой невыносимой боли.

Очередной крик с брызгами крови и слюны.

– ВСЕ ЭТО МОЖНО ЗАКОНЧИТЬ, ЛЕГИОНЕР ДЖОНС.

Снова.

– ПРОСТО СКАЖИ НАМ ПРАВДУ.

И снова.

– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?

И снова.

– ГОВОРЮ ВАМ, Я НЕ ЗНАЮ!

А потом все прекращается. В один миг. У меня кружится голова. Я словно в бреду. Каждая секунда без боли кажется мне благословением Творца, я молю его о мраке, о сне, о том, чтобы все закончилось. А после… после чувствую, как чья-то нежная рука касается моего голого плеча. Мягкие губы, прохладные как лед, прижимаются к пылающей коже лба, облегчение окатывает меня словно весенний дождь.

– Тебе всегда нравилось быть героем, – произносит кто-то.

Я открываю глаза. Моргаю из-за щиплющих капель пота, все расплывается. В тот миг я понимаю, что сплю. Потерял сознание или, может, даже умер, потому что представшее передо мной лицо не может быть настоящим, не может быть настоящим,

не может

быть.

– …К-Кэт?

Она улыбается. Ее темные волосы по-прежнему уложены в ирокез. На горле та же самая татуировка феникса. То же красивое лицо, острый подбородок, губы бантиком.

– Ох, Тайлер, – шепчет Кэт, гладя меня по щеке. – Мой прекрасный Тайлер.

Сдавленное рыдание поднимается и пытается вырваться из моего кровоточащего горла. Облегчение от встречи с ней, обрушившийся поток эмоций: радость, любовь, неверие, спокойствие, – все они грозят утащить меня и погрести под собой. Еще не слишком поздно, понимаю я. То, как мы расстались… Все, что я должен был сказать и сделать…

А в следующую секунду я замечаю, что на ней такая же угольно-серая форма ГРУ, как у остальных. Под мышкой она держит зеркальную маску. Бросив взгляд влево, я вижу, что агента, стоявшего там всего мгновение назад, уже нет; сквозь дымку и туман, сквозь нарастающее отчаяние, злость, страх ко мне приходит осознание: это она… именно она надела мне болевой ошейник. Но что еще хуже – хуже боли, которой они подвергли меня, заставив увидеть ее вновь, когда Кэт, казалось, погибла – хуже этого наблюдать ее глаза, устремленные на меня. Потому что у Кэт, которую я знал, которую любил… у той Кэт глаза карие.

У этой же синие. Излучающие слабый свет.

Радужки в форме цветков.

– Нет, – выдыхаю я. – О нет…

– Ты не понимаешь, Тайлер.

Она…

Я смотрю на Принцепса. Потом снова на существо в оболочке Кэт. Волна ужаса и ярости захлестывает меня, пронизывает насквозь, пробирает до костей.

– Ты – одна из них, – шепчу я.

– Я и есть они, – бормочет она, касаясь моей голой груди, прямо над разбитым сердцем. – Они – это я. Я – это мы, Тайлер. Каждый из нас.

– Творец, – тихо произношу я. – О, Творец, что они сделали с тобой?

Она с улыбкой качает головой, смотрит на меня, как на ребенка.