Сияние Авроры

Мне так грустно за «Хэдфилд».

В коммуникаторе раздается голос Зилы:

– Аврора, твои жизненные показатели скачут. Тебе нужна помощь?

– Я в порядке, – вру я, хотя мой голос все еще дрожит.

– Мы почти у мостика, – сообщает Фин. – Здесь есть шахта лифта. Если она не заблокирована, мы можем проплыть по ней вверх, мимо криоуровней.

Криоуровни. Там, где я уснула в надежде очнуться в новом мире, в новой жизни. Там, где Тайлер обнаружил меня в окружении трупов тех, с кем я отправилась в путь. Сердце гулко стучит, в ушах шумит. Я вынуждаю себя заговорить:

– Я пойду… я хочу увидеть их.

– Бе’шмаи? – Кэл неуверенно наблюдает за мной в сумраке.

– Если где я и могу вспомнить… могу что-то узнать, так это, скорее всего, там. – Я сглатываю. – Там, где все… все это произошло.

В моих устах эти аргументы звучат почти разумно. Как будто место, где я выжила, интересует меня лишь с научной точки зрения, а не влечет к себе, как мотылька на пламя. Не хочется рассказывать ребятам, не хочется говорить ничего, что может выставить меня сумасшедшей, однако весь коридор вокруг нас сейчас ожил. Он полон людей: они снуют по нему, смеются, разговаривают. Я чувствую их. Я вижу их. Я слышу их.

Но все они мертвы. Отголоски, въевшиеся в корабль, как застарелые пятна крови.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – тихо спрашивает Кэл.

Я молча киваю, глядя на окружающие меня фигуры.

Мне кажется, я хочу этого больше всего на свете.

– Золотой мальчик? – подает голос Фин. – Тут по-прежнему никаких признаков жизни, к тому же я буду всего в нескольких сотнях метров над ними. Разреши мне отправиться к мостику одному.

Повисает долгая пауза, прежде чем Тайлер отвечает:

– Разрешаю. Но будьте все время на связи. Аври, Кэл, постоянно докладывайте мне обстановку, ясно?

– Да, сэр, – отвечает Кэл.

Кряхтя от усилий, он раздвигает двери лифта и впускает нас внутрь. В огромной шахте темно, от верхних уровней корабля она уходит далеко вниз, но здесь хотя бы не слышно того призрачного эха. Мы движемся вверх: Фин – впереди, Кэл – рядом со мной. Уверена, это все мое воображение, но пока мы поднимаемся, клянусь, я ощущаю тепло его тела даже сквозь скафандр. Несмотря на эхо вокруг, я прекрасно помню, как он прижимался ко мне. Почему-то от осознания, что он рядом, легче дышать.

Сосредоточься на работе, О’Мэлли.

– Ладно, детишки, вот ваша остановка, – радостно сообщает Фин, указывая на дверь в шахте. – Я буду дюжиной этажей выше.

– Зови, если понадобится помощь, – предупреждает Кэл. – И будь осторожен.

– Обязательно. – Фин переводит взгляд с него на меня. Из-за линз невозможно понять, о чем он думает, но его ухмылка говорит сама за себя. – Не шалите тут без меня.

Кэл отодвигает в сторону дверь, ведущую на криоуровни, я касаюсь стен, ощущая звук сквозь скафандр. Затем он ныряет в темноту, а Фин отправляется наверх. Я вслед за Кэлом осторожно выбираюсь из шахты лифта и попадаю в коридор.

Впереди маячат огромные двери криохранилищ, когда-то расплавленные ударом квантовой молнии до состояния шлака. Живот наполняется холодом, похожим на касание крыльев бабочек. Я слышу глухие голоса, которые доносятся будто издалека.

Тонкий луч света фонарика прорезает кромешную тьму. Стараясь медленно поворачивать голову, я смотрю на Кэла. Его косы, поблескивая серебром, плавают внутри шлема, прищуренные глаза всматриваются в темноту. Черты лица ровные и жесткие, скулы настолько острые, что при поцелуе о них, наверное, можно порезать губы.

Наши глаза встречаются – его взгляд прекрасен, холоден, чужд. Но за ним я ощущаю тепло и глубину, словно он видит меня насквозь. Меня пробивает дрожь. Он молча тянется к Магеллану, пристегнутому к моей руке. Стучит по его экрану, затем – по своему.

– Мы по-прежнему прослушиваем канал экипажа, – говорит он. – Но теперь хотя бы можем поговорить наедине.

– Как ты узнал, что я хочу поговорить?

– Твои глаза, – спокойно отвечает он. – Они все выдают.

– Я… даже не знаю, что именно хочу сказать, – признаюсь я.

– В такой момент трудно что-то говорить. – Он указывает на криокамеру за расплавленными дверями. – В этом месте будущее твоего народа изменилось навсегда. Твое будущее изменилось навсегда.