Сияние (СИ)

И тебе я отвечаю взглядом,

Полным сострадания без дна,

Оттого, что я - с тобою рядом,

Оттого, что ты - всегда одна.

* * *

Мы в эту осень - снова вместе.

Все лишнее с листвой опало.

В деревню не доходят вести

О том, что счастья в жизни мало.

Наш домик, старый, занесенный

Листвой, стоит, как наша вера:

Прав в мире только побежденный,

на беды не наложишь вето.

Живя наедине с судьбою,

Припомним все свои печали...

Мы будем честными с собою.

Мы проиграли, проиграли.

Ты выйдешь в сад, посмотришь в небо,

Коснешься грозди ягод алых...

И я пойму: любовь нелепо,

Как эта осень, запоздала.

Рябина цвета поцелуя

Напомнит нам судьбу иную,

И мы, над болью торжествуя,

Прошепчем в осень золотую:

Летите, листья, сыпьтесь, листья,

Как наши дни, как судьбы наши,

И ваша смерть под снегом чистым

Да будет нашей смерти краше.

* * *

Рассыпались снега по черным веткам...

И в черно-белой графике зимы,

Где проблески сияния так редки,

Зачем-то глупо заблудились мы...

Под яблоней, покрытой первым снегом,

Стояла ты, замерзшая, одна...

А сердце все стремилось ввысь, к побегу,

И оглушала душу тишина.

А этот мир был горьким, черно-белым...

В сплетении ветвей застыл твой взгляд...

И вечер в черном небе белым мелом

Узоры выводил, - то рай иль ад?

И - тишина... Не слышно песен вьюги,

Не слышно, как зовем друг друга мы...

Так и стоим мы, не найдя друг друга,

Там, на границе Жизни и Зимы.

* * *

Любовь мой приют посетила,

В глаза заглянула, маня -

И жгучей тоской одарила,

Тоской отравила меня.

Она даровала мне горе -

И скрылась от смертных очей

В таежные синие зори,

В холодные зори степей.

Она не была незнакомкой,

Из блоковских снов, не была, -

Она обернулась девчонкой,

Простой, из большого села.

С тех пор, как во сне, не живу я,

Измученный странной мечтой, -

Я жду, я ищу, я тоскую

По девочке солнечной той...

Не знаю ни ада, ни рая,

Не верю в свое бытие,

Но молча, без слез, погибаю

Над стареньким снимком ее.

* * *

Да, она мне не была четою,

Создал нас из разной глины Бог:

Ей он дал тайгу, село простое,

Мне - развилки городских дорог...

Но однажды на большой планете

Лишь на миг совпал наш долгий путь,

И ее я не смогу на свете

Ни забыть, ни вспомнить, ни вернуть.

У фонтана с нею проходили

Мы когда-то, помню, в летний зной,

И вода сияющие крылья

Поднимала за ее спиной.

И теперь, когда лишаюсь сил я,

То на небо направляю взгляд -

Эти крылья, солнечные крылья,

Над моей судьбой стоят, стоят...

Но она вдали живет, смеется,

Видит солнце в золотом хмелю,

Не услышит и не отзовется,

Не поймет, что я ее - люблю.

Только птица в небесах курлычет,

Только ночью шелестит листьё,

Только ветер, только ветер кличет

Имя, имя нежное её...

Телефонные помехи

Звоню тебе. Помехи грубые

мешают в трубке голос слышать.

Волнуюсь. Пересохли губы и

звучат слова мои все тише.

А в телефоне -- чьи-то возгласы

(муз? ангелов? сирен? валькирий?),

то слез, то ликований полосы

на языке, забытом в мире.

Когда бы голоса мы слышали

всех предков наших, что стремятся

до нас дойти сквозь злую тишь или

хотя бы только докричаться!

Звонок из Керженца иль Китежа -

ушедшего под воду града -

в житейском шуме -- музы, лгите же!-

услышать мне сегодня надо.

Но неспособны души скромные

внимать чужому плачу, смеху,

и мастер телефонный скоро мне

навеки устранит помехи.

Но, будто торопясь на проводы

прошедшей жизни постоянства,

моя душа течет по проводу

сквозь мир, сквозь время и пространство.

Сказка осеннего вечера

Осенний день. Ложится жёлтый лист

на подоконник. Ты, ещё мальчишка,

наивен, прост, безропотен и чист,

весь углубился в чтенье старой книжки.

И ты читаешь, не смежая век,

и слышишь голос, кукле говорящий:

"Пиноккио, не плачь. Ты-человек.

Ты смертным стал. Теперь ты-настоящий".

Но за окном - темно. На старый город

спустился сумрак, сонный, голубой.

Игрушки из угла печальным взором

прощаются с взрослеющим тобой...

Прошли года. Опять настала осень.

И ты один. Ни близких, ни родных.

И та, ради которой ты все бросил,

ушла, ушла... Разлуки вечен миг...

И ты бредёшь, жуёшь зубами снег,

и шепчет ветер, средь ветвей свистящий:

"Пиноккио, не плачь. Ты - человек.

Ты смертным стал. Теперь ты - настоящий".

* * *

Не плачь, родная, и не хмурь лица.

Мы слишком часто тщетно хмурим лица.

На безымянном пальце, как пыльца,

Любовь кольцом венчальным золотится -

А бабочка мертва... Но дрожь крыла

Еще живет, и мы за все в ответе.

Любовь у нас была. Была. Ушла...

А нас с тобою - не было на свете.

-- РАСПЯТИЕ.

Между землею и небом, между западом и востоком, между закатами и рассветами всеми, святостью и грехом земным, правдой божеской и человеческой - вот место любви, место жизни и смерти ее!

На все четыре стороны света распростерт крест любви моей, всего касается он, все осеняет, и нет ничего в человеческой природе, что не было бы затронуто им.