Сияние снегов (сборник)

«Эрнст Неизвестный, будь вам зло во благо!..»

Эрнст Неизвестный, будь вам зло во благо!
Моя ж хвала темна и бестолкова.
В сведенных мукой скалах Карадага
был тот же мрак, такая же Голгофа.

Кричат, как люди, глина и бумага,

крылатый камень обретает слово,
и нам, немым, вдвойне нужна отвага
живьем вдышаться в гения живого.

В его мозгу, что так похож на Дантов,

болят миры, клубится бой гигантов.
Биндюжник Бога, вечный работяга,

один как перст над ширью шквальной дали,

скажите, Эрнст, не вы ли изваяли
из лавы ада чудищ Карадага?

«Мой храм, как жизнь, всемирен и пространен…»

Мой храм, как жизнь, всемирен и пространен,
он пуст и тих, и служба в нем проста,
но там возжен огонь любви, беспламен,
дышать свежо пред образом Христа.

Твоей души в нем веет красота,

я ей навек в монашье сердце ранен,
а поцелуй сквозь дрему утром ранним
стократ святей лампады и креста.

Мой Бог – добро, приявшее твой облик,

с которым я, изранив душу об век,
как с чудной вестью, по миру иду.

Душе не надо лучшего молебна.

Как целовать отрадно и целебно
твое лицо в Исусовом саду.

«Здорово, друг, читатель, ветеран…»

Здорово, друг, читатель, ветеран
исканья смысла на мирских базарах!
Неведом нам, как светел ты и ярок.
Чем дышится тебе по вечерам?

О жажда лиц! Не прячь свое в чулан.

Мы заждались. При звоне щедрых чарок
яви его в изжажданный подарок,
родным открыт и алчущим желан.

Всмотрись в наш свет, кто нам готов быть братом,

за то, что – нет – не кончен счет утратам,
за то, что зорь без горестного дня

таким, как мы, при жизни не дождаться,

за меты тьмы, за то, что может статься,
ты любишь, близкий, Лилю и меня.

«Услышь мое заветное условье…»

Услышь мое заветное условье.
Когда умру, зарой мой прах в глуби
моей Руси, где гульбища коровьи,
где небо землю молит «Не убий».

Поэтов русских помни и люби,

клади их сны в ночное изголовье, –
они полны духовного здоровья,
как русский лес и лето на Оби.

Храни наш рай во свете и в тиши,

но то, что есть, былым не заглуши
и новых дружб тоской не охлади ты.

Люби живых, с кем жизнь тебя свела,

и будь сама любима и светла,
с душой Христа и телом Афродиты.

«Издавнилось понятье „патриот“…»