Сияние «жеможаха»

Алиенора Карловна с волнением прислушивалась к возне, стукам, стонам на первом этаже. Чтобы позвать Букашкина, затрубила в альпийский рожок. В своём прекрасном детстве, проведённом в горах, она научилась отлично играть на рожке – не только мелодии любимых народных песен, но и старинные военные, охотничьи и пастушьи сигналы. Лучше всего ей удавался сигнал тревоги, юные Савины его обожали: «Алиенора Карловна, сделайте аларм!» Немка делала аларм, когда надо было собираться на прогулку, или учить уроки, или опять сердилась Марья Джоновна. Звонкий голос рожка доносился до самого Грязево.

Детей давно уже не было, теперь аларм предназначался Букашкину, немка трубила, калека бросал свои дела и романтически спешил к ней на помощь.

Платон Егорович в общих чертах обрисовал сложившуюся ситуацию. Подруга послала вниз две кофты и старую, но тёплую лису. После перевязки санитарки пошли к Алиеноре. Они сидели около её кровати, больная гладила им руки, улыбалась и повторяла: «Вот так, мои дорогие девочки». Звук [ч] говорил о том, что эта женщина когда-то была нерусской.

– Какое у вас красивое имя, Алиенора Карловна.

– Это французское имя. Это имя женщины, в которую был влюблён мой отец, Карл Рарон. Он был учителем. Учил ребят истории и географии. Он был увлечён красавицей, которую никогда не видел, потому что она жила много веков назад. Королева Алиенора. Вы знаете, что она надела рыцарские латы и пошла со своим мужем, королём, в крестовый поход? На ней было много грехов. Она стремилась к власти и ссорила людей. Из-за неё враждовали народы. Мой отец назвал меня Алиенорой, чтобы я искупила её грехи.

Старуха откинулась на подушку и улыбалась, глядя сквозь потолок. Санитарки прислушивались к тишине – все ли раненые спят? Над Алиенорой качался в гамаке паук. С мяуканьем запрыгнул на кровать чернющий Барсик, заурчал, стал тыкать мощной башкой в подбородок больной хозяйки.

– Из-за неё в храме Божьем сгорела тысяча человек. Старики сгорели. И дети сгорели. Вот так, девочки мои. Алиенора два раза являлась моему отцу. Однажды он шёл по лесной дороге, она обогнала его на вороном коне и обернулась. Когда я родилась, королева пришла к нему во сне в платье, которое тлело и дымилось. Она закричала: «Карл Рарон, я в аду! Твоя дочь должна искупить мои грехи!» Я люблю детей. Я их воспитывала.

О них заботилась. Я не вернулась в Швейцарию. У меня есть сестра Анна, она меня ждёт. Следователь забрал все её письма. Давно не было письма, но я знаю, что она меня любит и ждёт. Она вышла замуж за Ральфа Хаузена и уехала в Тироль. Её муж – главный лесничий и придворный егерь, он всё знает про лес и зверей. Ральф благородный человек. У него благородные предки. Хаузены происходят из рыцарского сословия. У Ральфа есть ценный кинжал. Его предок-рыцарь привёз этот кинжал из Палестины. К Рождеству Анна с Ральфом присылали мне настойку из корня горечавки. Выпьем, девочки мои дорогие!

Алиенора показала рукой на полку. Верка достала бутыль, вытерла пыль. На дне плескалась жидкость.

– Этой настойке больше двадцати лет. Я её пью напёрстком!

Алиенора вынула из шкатулки напёрсток. Настойка щипала язык, пахла землёй и сухим листом.

– Королева родила много детей. Я никого не родила, но у меня есть приёмный сын. Он не хочет верить, что я ему не мать. Но я ему не мать. Мне пришлось открыть эту тайну, иначе бы его арестовали. Мы с ним очень близки. Он на фронте. У него львиное сердце. Будучи старой, такой как я сейчас, Алиенора командовала обороной замка. У меня сломана нога. Я не могу встать, не могу вам помочь, не могу вас защитить, мои святые девочки. Простите меня…

– Алиенора Карловна, вы похожи на королеву в замке.

– Да, Верочка. Этот красивый дом построил мой хозяин, когда у него родился третий ребёнок. Девочка, Наташа… У меня чудная комната, правда? Утром Платон Егорович посадит меня на стул и подвинет к окну. Приходите. Будем смотреть на восход!

Глава 2

Придумывая себе новый дом, фанерный промышленник Алексей Ильич Савин всю ночь промаялся, не мог заснуть. Утром, запахнувшись в халат, хмуро пошёл в столовую, где его ждал архитектор. За окнами всё было белое, от печек шёл жар. Савину не нравился этот уютный низкий тёмный деревянный дом. Ему хотелось воздуха и света. Пахло кофе и горячим бубликом. Савин завернул в детскую поцеловать Серёжу и Алёшу, там на ковре валялась немецкая книжка с картинками – лес, ведьма, рыцари и замки. Замки с высокими окнами, башенками и плющами! Просияв, Алексей Ильич прихватил с собой эту книжку и в столовой вручил её архитектору: «Мне бы, батенька, что-нибудь такое!»