Сияние «жеможаха»

Алексей Ильич женился на Жуле. Они отправились в свадебное путешествие, купались в бирюзовом море, ели рубец в томате и воздушный десерт. Из Рима со станции привезли телегу антиквариата, в том числе мешочек старинных крестиков, выполненных в технике смальти филати, – на каждом крестике были цветочки из крошечных кусочков смальты. Все Савины носили эти разноцветные крестики, завели такую моду в новгородской.

Дети выросли. Алёша стал врачом, плавал на госпитальном судне «Портюгаль», собирал и лечил раненых, в ресторанном зале парохода пил кизлярку и предавался мечтам об одной молоденькой сестре милосердия. В марте 1916 года ясным солнечным утром немецкая подводная лодка, не заметив красного креста на борту, пустила ко дну «Портюгаль». Алексей Алексеевич Савин погиб, отдав свой спасательный пояс перепуганной горничной.

Серёжа, Сергей Алексеевич, продолжил дело отца, торговал фанерой, женился, родил двух мальчиков – снова Серёжу и Алёшу, которых сдал на воспитание Алиеноре и ненавистной Джоновне, построил на берегу Полы нарядную церковку с золотой луковкой и тёмными иконами. Там служил отец Пахомий.

Наталья Алексеевна Савина выросла высокой, полной красавицей с лёгкой походкой и лёгким смехом, за ней ухаживали самые блестящие мужчины, какая там фанера – банкир Купсик, специалист по паровым котлам инженер Пфуфф. Но Наталья Алексеевна отдала предпочтение романтическому кандидату богословия Гришеньке Головину, который нежно брал её за ручку и цитировал поэта:

Я пророчу, – это между нами, —
Что гулять вы будете по саду
И впивать и носом, и глазами
Майской ночи светлую отраду[15]

.

В церкви на берегу Полы Наталья Алексеевна обвенчалась с богословом. Это было в «дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся поработить нашу Родину, в дни внутренних народных волнений». Молодой иеродьякон Фомушка, тощенький, блаженненький, с длинными сальными кудрями, подтягивал Пахомию про плодовитую лозу и масличные новонасаждения, возжигал кадило, старательно бил в колокол. Спускаясь с колокольни, поскользнулся на покрытых птичьим помётом ступенях, с грохотом съехал вниз. Потом неделю ходил со вздохами и причитаниями, задирал рясу и показывал соболезнующим чёрный синяк на боку.

Гришенька был бессребреник, не имел крыши над головой и жил «пока» у супруги, в усадьбе Савиных. 5 марта 1917 года богослов мял «Волховский листок» с отречением царя. Его жена утирала слёзы. В сентябре 1918-го Наталья Алексеевна родила Колю. Схватки начались вечером, ночью отец Пахомий открыл царские врата, сонный Фомушка, спотыкаясь, обошёл дом с иконой. Туманным утром раздался первый Колин крик. Алексей Ильич Савин тут же выбежал на берег, скинул халат, обнажив волосатое брюхо, превратившись в лесное божество, бросился в Полу, плавал кругами и кричал: «Ура!» Алиенора вывесила за окно грюйерское знамя с цаплей и протрубила победную песню гельветов. Ненавистная Джоновна недовольно гримасничала в окне, обрамлённом плющом. После плотного обеда с водкой, наливками, настойками старый Савин играл на гитаре, Жуля пела. Через несколько дней младенчика крестили, он лежал нарядный в беленькой рубашке, с модным итальянским крестиком, запелёнатый в цыганский платок. Мальчик стремился к свободе и ёрзал до тех пор, пока ручки не вылезали из платка. Серёжа и Алеша по очереди тихонечко качали двоюродного братца Коленьку, чмокали в нос.

В конце сентября, когда ивовые листья жёлтыми лодочками заскользили в воздушных потоках, приехала из города комиссия во главе с Акулькой Дурой. В большой, не по росту, шинели и кожаной кепке он прогуливался по «замку», вспоминал тяжёлое детство и первую (и последнюю) любовь к гувернантке. Шесть молодых стрелков, привалившись к крыльцу с чугунными батенькиными перилами, «полными цветов и листьев», точили штыки. Комиссия ходила по усадьбе, складывала в мешки посуду, снимала со стен персидские ковры. Савины невозмутимо пили чай в саду. За вкопанным в землю столом сидели старый Савин с Жулей, его сын с супругой, богослов с Натальей. Старшие мальчики были с англичанкой, читали «Путешествия Гулливера». Младенец мирно спал наверху у немки. Член комиссии потянул с садового стола скатерть. Савины подняли свои чашки и, засмеявшись, чокнулись ими. В телегах перед домом росли и рассыпались горы милых вещей из жизни, которая прошла. Пахло грибами.