Силь

— Мы не будем отбирать у них ужин, — с бесконечным терпением, как маленькому, объяснил Шаман. — Мы у них его попросим.

— Мы у них его… что? — вытаращил глаза от удивления бывший главнокомандующий. — Они же нас порубят в капусту, как только увидят!

— С чего бы это? — Шаман был сама невозмутимость.

— Но… мы же орки! Враги!

— Мы не будем вести себя враждебно, — столь же невозмутимо принялся объяснять Шаман. — Люди судят о других не по внешности и расе, а по поведению, по поступкам. И реагируют соответственно. На агрессию отвечают агрессией, а на добро — добром. А уж если кто-то их о чём-то просит — будь уверен, последнюю краюху хлеба отдадут. Ибо они понимают, что сегодня ты помогаешь, а завтра помогут тебе. Взаимопомощь — основа существования их вида…

Бывший главнокомандующий схватился за голову и глухо застонал.

— Что с тобой? — Шаман мягко положил руку ему на плечо. Бывший главнокомандующий поднял голову — и Шаман увидел в его глазах слёзы.

— Я ведь готов был их убивать! — почти выкрикнул орк. — Я готов был пронзать их сталью, поить землю их кровью — только потому, что мне есть хочется! А оказывается, что всё это… не нужно. Достаточно всего лишь… всего-навсего… попросить! Как я мог быть таким? Как я мог хотеть их смерти?

— Ты — орк. Ты часть свободного общества, поэтому это естественно… хотя нет, не естественно — но объяснимо. Всё наше общество живёт так — убивает и грабит другие народы, чтобы наесться самим. Для нашего общества — это норма.

— Я не хочу жить так!

— А ты думаешь, что я — хочу? Или ещё кто-то хочет? Никто так не хочет, но суть нашего общества именно такова! Увы, это неизбежно, ведь мы — орки!

— Значит, я не хочу быть орком! Я хочу, чтобы, если я упаду, меня не старались затоптать, а помогали подняться! Я хочу быть, как они! — бывший главнокомандующий в исступлении махнул рукой в направлении костра, у которого мелькали суетливые тени. — Хочу быть человеком!

— Это можно, — меланхолично обронил Шаман.

— Что?… - бывший главнокомандующий резко замолчал и пытливо, с отчаянной надеждой во взоре уставился на Шамана. — Мне послышалось, будто ты сказал, что я могу…

— Именно, — кивнул Шаман. — Хоть это и нелегко.

— Что я должен сделать? — бывший главнокомандующий чуть ли не с мольбой во взоре смотрел на своего визави. — Обойти весь мир, отнять сокровища у дракона, переспорить гоблина, сразиться с Легионом Демонов… Что? Скажи, и я сделаю!

— Не нужно ни с кем сражаться. Ни с кем, кроме самого себя. Так что этого достичь гораздо проще — и в тоже время гораздо сложнее.

— Как это — проще и сложнее? — растерянно спросил бывший главнокомандующий.

— Проще — потому что не нужно никуда бежать и махать клинком. Твой противник — это ты сам. А сложнее… — Шаман глубоко вздохнул, — сложнее, потому что нет для тебя более опасного противника, чем твои внутренние пороки. Побеждать других может кто угодно, победить себя удаётся считанным единицам.

— Но если я сумею одержать победу, я смогу… я смогу превратиться в человека?

— Превратиться — конечно, не сможешь, — Шаман осадил взглядом дёрнувшегося было орка и продолжил: — Превратиться в человека — не сможешь, а вот стать человеком — сможешь вполне.

Видя непонимание на выразительном лице бывшего главнокомандующего, Шаман пояснил:

— Человек, равно как и орк — это не внешний облик. Человек — это внутренняя сущность.

— И что из этого следует?

— Из этого следует очень простой вывод, — Шаман прикрыл глаза и отчеканил:

— Хочешь стать человеком — веди себя по-человечески.

* * *

— Ужин готов, прошу к столу! — воскликнул Грахель с наигранными весельем и беззаботностью в голосе.

Ответом ему было молчание.

Лишь шумел ветер в кронах деревьев, потрескивали сучья в пламени костра, разведённого гномом на большом камне, да трещал кипящий жир на подвешенных на тонких прутиках над костром кусочках мяса, около которых хлопотал гном. Но Дон, чьего ответа гном добивался, хранил упорное молчание. Он тихо сидел и сосредоточенно, не отрываясь, смотрел на пламя костра, словно надеясь там разглядеть нечто жизненно необходимое. Ночной лес вокруг поляны, на которой расположились они с гномом, молчал вместе с ним. Густой подлесок не издавал ни малейшего шелеста — и нужно было быть, по меньшей мере, эльфом, чтобы заметить Элла, с бесшумной яростью приводящего лук в боевое состояние.

— Дон, дружище, отведай жареного мяса по специальному гномьему рецепту! — продолжал балагурить гном, пытливо вглядываясь в человека.

Видя, что никакой реакции не последовало, Грахель продолжил свои попытки:

— Слушай, ну имей ты совесть! Мой мешок очень тяжёл, и его нужно облегчить от излишней снеди. Давай, налетай! Пожалей мои плечи!

Дон не сдвинулся с места и не издал ни звука.

— Я ведь сам не справлюсь со всей этой едой! Ну, хотя бы фигуру мою пожалей!

Человек оставался недвижим и нем, как рыба.

— А то ведь мне придётся что-нибудь выбросить. Что-нибудь ненужное! — гном принялся усиленно рыться в мешке, громко комментируя находки: