Сила

Алли смотрит, молчит.

Голос молвит: Это. Что. За хуйня.

В сердце своем Алли отвечает: Она по правде психованная. Мне сказать что-нибудь?

Голос молвит: Что ни скажешь, это подорвет твою силу здесь.

Алли отвечает: И как тогда? Что толку от моей силы, если здесь ею нельзя пользоваться?

Голос молвит: Не забывай, что говорит Татьяна. Нам незачем гадать, как они поступят, оказавшись у власти. Мы всё это уже видели. Будет хуже, чем сейчас.

Алли откашливается.

У юноши на губе кровь.

Татьяна уже смеется.

– Да господи боже мой, – говорит она, – иди швабру принеси, подотри тут. Смотреть тошно.

Юноша вскакивает. Хрустальные бокалы опять наполняются шампанским. Вновь слышна музыка.

– Ну вы его видали, а? – говорит Татьяна, когда юноша убегает за шваброй.

Рокси

Прием – тоска, епта, смертная, и больше ничего. И не то чтобы Рокси зуб точила на Татьяну – не, Татьяна ей по кайфу. Весь этот год, с тех пор как Рокси забрала бизнес у Берни, Татьяна позволяет ей спокойно вести дела, а к любому, кто позволяет спокойно вести дела, у Рокси вопросов нет.

Но вечерину можно было замутить и получше. Кто-то Рокси говорил, что Татьяна Москалева разгуливает по замку с ручным, сука, леопардом на цепи. Вот этого разочарования Рокси вынести не в силах. Горы красивой посуды – ладно; стада золотых кресел – хорошо. Леопарда, сука, не видать.

Президентка, похоже, ни сном ни духом, кто Рокси вообще такая. Та встает в очередь на рукопожатие, и женщина с густым макияжем и зелено-золотистыми глазами говорит ей, мол, здравствуйте, вы одна из лучших, вы предпринимательница, благодаря вам эта страна стала самой великой и свободной на планете, – и ни тени узнавания в лице. Кажись, пьяная, решает Рокси. Подмывает сказать: а вы в курсах, что это я – та самая женщина, которая каждый день через вашу границу по пятьсот кило перебрасывает? Каждый день. Это из-за меня у вас разборки с ООН, хотя мы понимаем, что ни хера они не сделают, только еще наблюдателей каких зашлют. Вы вообще в курсах, нет?

Рокси заглатывает еще шампанского. Смотрит в окна на темнеющие горы. Даже не слышит, как подошла Матерь Ева, пока та не останавливается прямо рядом. Все-таки она криповая, Ева, – крошечная, жилистая и тихая-тихая, по комнате пройдет и ножичком тебя пырнет между ребер, спохватишься, а поздно.

Матерь Ева говорит:

– Из-за поражения на Севере Татьяна… непредсказуема.

– Н-да? У меня все тоже, епта, непредсказуемо, уверяю тебя. Поставщики на ушах. Пять шоферов слились. Все говорят, линия фронта сдвинется на юг.

– Помнишь, как мы в монастыре сделали? Водопад?

Рокси улыбается, посмеивается. Кайфовые времена были, проще, счастливее.

– Настоящая командная работа, – говорит она.

– Я думаю, можно повторить, – говорит Матерь Ева. – Только помасштабнее.

– То есть?

– Мое… влияние. Твоя бесспорная сила. Я всегда чувствовала, что тебе предстоят великие дела, Роксанна.

– Я совсем бухая, – говорит Рокси, – или ты еще больше гонишь, чем обычно?

– Здесь поговорить не удастся… – И Матерь Ева переходит на шепот: – Но, по-моему, Татьяна Москалева скоро исчерпает свою полезность. Для Святой Матери.

Охххххххх. Ой.

– Ты серьезно?

Матерь Ева еле-еле кивает:

– Она неуравновешенна. По-моему, через несколько месяцев страна будет готова к новому руководству. А мне здесь доверяют. Если я скажу, что возглавить страну должна ты…

Рокси чуть не гогочет:

– Я? Евка, ты со мной знакома?

– И не такие чудеса бывают на свете, – возражает Матерь Ева. – Ты уже вождь великих множеств. Приходи ко мне завтра. Все обговорим.

– Сама себе яму роешь, – отвечает Рокси.

После этого Рокси надолго не задерживается – только чтоб видели, как она с приятностью проводит время и жмет клешни паре других бесславных Татьяниных корешей. Слова Матери Евы ее задели. Перспектива сладкая. Очень сладкая. И впрямь отличная страна.

Репортеров, слоняющихся по залу, Рокси сторонится – репортера всегда, епта, видно, у них рожи голодные. Есть, правда, один, она его видела в интернете, вот он ей по кайфу, так бы и вылизала его всего до костей, но мужиков на свете пруд пруди, тринадцать на дюжину. Особенно если Рокси – президентка. Она бормочет себе под нос:

– Президентка Монк.

И сама над собой ржет. Но все же. Не исключено.

Так или иначе, сегодня лучше не вникать. Сегодня у Рокси работа – непраздничная, недипломатическая, нормальная такая работа. Солдат, или особый представитель, или кто там – короче, кто-то из ООН – хочет встретиться в укромном месте, перетереть за обход блокады на Севере, чтоб поставки не прекращались. Стрелку забил Даррелл, он который месяц рулит операционными вопросами, не высовывается, умничка, налаживает связи, следит, чтоб фабрика работала, хоть у нас тут и война. Иногда у мужика это получается лучше, чем у женщины, – мужики не такие угрожающие, они дипломатичнее. Но ударить по рукам должна лично Рокси.