Сила

В заметках для книги он пишет: “Поначалу мы не говорили о своей боли, потому что это не по-мужски. А теперь не говорим, потому что нам страшно, и стыдно, и одиноко, и надежды нет, каждый из нас одинок. Не поймешь, когда первое обернулось вторым”.

Официант, которого зовут Петр, что-то царапает на бумажке. Сует ее в руку Тунде, сжимает ему кулак. Долго глядит Тунде в глаза – вот-вот поцелует, что ли. И Тунде ему позволит: всем этим людям нужно утешение.

Официант говорит:

– Не уходите.

Тунде отвечает:

– Я останусь, сколько вам нужно. Если хотите – пока не закончится праздник.

Петр говорит:

– Нет. Не бросайте нас. Она будет выгонять журналистов из страны. Прошу вас.

Тунде спрашивает:

– Что вы слышали?

Но Петр твердит одно:

– Прошу вас. Не уходите. Прошу вас.

– Я не уйду, – говорит Тунде. – Я не уйду.

Он отлучается покурить на задах кухни. Поджигает сигарету – пальцы дрожат. Он знаком с Татьяной Москалевой, она была с ним любезна, и поэтому он думал, будто понимает, что тут творится. Предвкушал новую встречу. А теперь рад, что не представился случай напомнить о себе. Тунде достает из кармана бумажку, которую дал Петр, смотрит. А там тряскими печатными буквами: ОНИ БУДУТ НАС УБИВАТЬ.

Из боковой двери Тунде фотографирует людей, расходящихся с приема. Пару контрабандистов, торгуют оружием. Спеца по биологическому оружию. Какой-то бал Всадников Апокалипсиса. В машину садится Роксанна Монк, королева лондонского преступного клана. Видит, как Тунде снимает, и губами складывает ему: “Отъе. Бись”.

В три часа ночи, вернувшись в гостиницу, он отсылает материал в Си-эн-эн. На фотографиях мужчина слизывает коньяк с половиц. Стеклянные осколки на салфетке. Слезы на щеке у Петра.

Утром, в самом начале десятого Тунде просыпается не пойми от чего; в глазах песок, спину и виски́ щиплет от пота. Тунде проверяет почту – интересно, что сказал ночной редактор. Тунде все материалы с приема первым делом обещал Си-эн-эн, но если будут слишком кромсать, он отдаст кому-нибудь другому. Пришло письмо – всего две строчки:

“Тунде, прости, мы пас. Отличный репортаж, блестящие фотки, сейчас мы такое не продадим”.

Ладно. Тунде отправляет еще три письма, принимает душ и заказывает кофейник крепкого кофе. Листает международные новости в интернете – по Бессарабии ничего такого, никто его не опередил, – и тут ему отвечают. Он читает. Еще три отказа. Та же история – пошаркаем ножками, толком ничего не скажем, что-то мы не видим тут сюжета.

Да и пожалуйста, зачем ему СМИ? Он зальет на ютуб.

Тунде коннектится к гостиничному вай-фаю, и… нет ютуба. Только краткое сообщение – дескать, этот ресурс недоступен в вашем регионе. Ладно, тогда через VPN. А шиш тебе. Мобильный интернет. Та же фигня.

Тунде вспоминает, что сказал Петр: “Она будет выгонять журналистов из страны”.

Если отправить материалы по электронной почте, их перехватят.

Тунде записывает DVD. Все фотографии, все видео, свой комментарий.

Кладет в мягкий курьерский конверт и задумывается. Куда слать-то? В итоге пишет на ярлыке имя и адрес Нины. Внутрь вкладывает записку: “Храни, пока не заберу сам”. Тунде и прежде кое-что у нее оставлял – заметки для книги, путевые дневники. Надежнее у Нины, чем таскать с собой или бросить где-нибудь в пустой квартире. Тунде договорится с американским послом, чтоб сложили в диппочту.

Если Татьяна Москалева и впрямь добивается того, чего она, судя по всему, добивается, ей пока не стоит знать, что Тунде все задокументирует. У него один-единственный шанс. Журналистов выставляли из разных стран и за меньшие грехи, и Тунде не обманывается: будет плевать, что он некогда с ней кокетничал.

Ближе к вечеру у него в гостинице забирают паспорт. Да это у нас тут просто новые правила безопасности, времена-то сложные.

Большинство не приписанных к корреспондентскому пункту уже разъезжаются из Бессарабии. На северном фронте осталось несколько военных репортеров в бронежилетах, но сообщать, пока бои не начались всерьез, особо нечего, а игры мускулами и угрозы тянутся уже пять с лишним недель.

Тунде не уезжает, хотя ему предлагают нехилые суммы за поездку в Чили – надо взять интервью у антипапы, выслушать ее мнение о Матери Еве. Всё новые мужские террористические группировки заявляют, что озвучат свой манифест, только если Тунде явится и запишет лично. Тунде не уезжает и берет десятки интервью у горожан по всему региону. Учит основы румынского. Коллеги и друзья спрашивают, на кой ляд, и он объясняет, что работает над книгой о Республике Женщин, а они пожимают плечами и говорят: “Ну ладно тогда”. Он ходит на службы в новые церкви – и видит, как их приспосабливают для новых целей или рушат старые. Он сидит в кругу при свечах, в подвале, и слушает, как священник ведет службу по прежнему канону – с сыном, а не матерью. После службы священник заключает Тунде в долгие крепкие объятия, прижимается к нему всем телом и шепчет:

– Не забудьте нас.