Сила

«Но силы – это некие самые общие возможности человека, и поэтому связываются с телом целиком, а не с какой-то определенной его частью.

По этой причине данная лексема и не может функционировать как обозначение органа, даже невидимого. На ее долю остается представление о субстанции» (т. ж.).

Иными словами, силы не работают в теле, не выполняют какую-то определенную задачу, как желудок или легкие. Они скорее заполняют тело целиком, как кровь или лимфа. С той лишь разницей, что уменьшение количества любой жидкости в теле хоть и возможно, но опасно и противоестественно. А вот сила как бы гуляет, легко поступая в тело и легко расходуясь. А тело все целиком заполняется силой, а затем опустошается.

В этом тело гораздо больше подобно легким, которые заполняются и опустошаются воздухом, только сила словно бы жидкость, а не газ.

Урысон считает, что способ говорения о силах складывался по аналогии с говорением о духе:

«На наш взгляд, семантика лексемы силы формируется по аналогии с семантикой лексемы дух; ср. испустить дух – истратить силы, не хватает духа – не хватает силы и т. п. Если это предположение верно, то перед нами – результат действия концептуальной аналогии» (т. ж.).

Если это предположение верно, то перед нами утверждение, что человечество разглядело дух и начало о нем говорить раньше, чем разглядело и начало говорить о силе. Концептуальная аналогия с очевидностью подходит для описания того, как язык говорения о времени развивался из языка говорения о пространстве, что остроумно было подмечено еще Анри Бергсоном. Когда мы говорим: «Встретимся где-нибудь в районе семи часов», – мы ярко свидетельствуем о том, что пространство было освоено человеческим разумом раньше, чем время, и мы учились описывать время по аналогии с пространством.

Можем ли мы уверенно утверждать, что первобытный человек был сначала весь из себя духовный и всюду видел проявления духа, а затем открыл для себя силу и невольно описывал ее так же, как и дух? А может, он как раз дух описывал по аналогии с силой? И это только для языковедов говорить о силе труднее, чем о духе? Не будем забывать: дух в языке описывается как газ, но само слово «газ» было придумано лишь в середине девятнадцатого века. По историческим меркам языка – это очень молодое понятие, которое еще развивается.

Вглядываясь в первобытные культы, мы можем уверенно заявить, что все они были магическими, а значит, строились на основе охоты за силой. Слово «дух» не имело в древности того значения, которое придала ему поздняя христианская теософия. Дух для древних – это то, что остается от человека после смерти. В сущности – это то в живом, что остается после разложения плоти и станет духом предка. Именно поэтому и не рождалось понятие газа, пока химия и физика не пришли к потребности дать имя обнаруженным в действительности явлениям.

В действительности древних людей были духи, и был воздух, но не было газов. Поэтому языковед и вынужден встраивать в свое описание невыразимую на человеческом языке субстанцию. Но зато древние знали жидкости и прекрасно видели, что сила ведет себя сходно с жидкостью, которая заполняет емкость, зовущуюся телом. Но какое из тел заполняет эта жидкость?

Ни анатомия, ни физиология не видят силу в физическом теле, хотя и не могут оспорить ее присутствие.

Глава 5. Сила – жидкость

Сам по себе пересмотр того, как русский язык говорит о силах, позволяет задаться множеством вопросов и рассмотреть самые разнообразные грани понятия «силы». Все языковые примеры кажутся очевидными и при первом столкновении с ними не вызывают удивления в силу своей привычности и понятности. Но эта понятность кажущаяся и определяемая именно поверхностным пониманием и, так сказать, пробеганием на скорости.

Стоит только задержаться вниманием на таком выражении, как все становится странно и удивительно. И в первую очередь проступает жидкостная природа сил.