Сила духа

– Командир, – услыхав разговор Данилы, из укрытия выбрался Ларион, – с лешим говорил?

– Да, попросил помочь с одной идеей.

– В болото собираешься монстра заманить? А кикимора точно поможет? – спросил разумник.

«И все-то вы слышите, – усмехнулся Еремеев. Он прикинул расстояние до окопчика, где схоронились Ларион с Велизаром. – Хорошо, я с собой остальных не взял, а то кинулись бы боярина защищать от монстра, да только хуже бы сделали».

– Поживем – увидим, – ответил Александр, вглядываясь в стену леса перед собой.

– Может, лучше я приманкой побуду? Бегать умею…

– Ларион, мы уже все обсудили, – перебил его командир, не желая затягивать разговор. – Не будь я уверен, что у любого другого шансов выжить в разы меньше, с радостью отправил бы «счастливчика» к зубастику. Да, я почти не умею колдовать, но убегать от твари ни у кого лучше не получится, ты же сам знаешь.

– Не помню, чтобы ты показывал спину врагу.

– Потому что это самое незащищенное место. И вообще, план разработан, давай его придерживаться.

– Хорошо, командир. Я тут еще пару слов сказать хотел.

– Говори, только скорее.

– Помнишь, ты спросил, убью ли я тебя, ежели мои командиры прикажут?

– Помню твой утвердительный ответ. И что?

– Нынче все изменилось. Плевал я на приказы особистов, поскольку у меня один командир – ты и лишь твои приказы я выполняю.

– Вот и здорово. В таком случае давай в укрытие! Это приказ.

Еремеев снова взглянул на небо, которое стало еще темнее. Скомандовал Жучке, чтобы та тоже притаилась.

«Ну и погодка нынче, вечером светлее бывает. Может, оно и к лучшему? Раз тварь огнем плеваться умеет, то дождик ее пыл охладит».

Обычная тропинка, по которой леший с легкостью ходил в гости к подруге, сегодня показалась ему настоящим кошмаром: твердый настил, выложенный кикиморой специально для него, исчез. Добираться пришлось чуть не по грудь в грязной жиже, раз десять окунувшись в нее с головой, и постоянно счищать цеплявшиеся к ногам приставучие водоросли. То и дело на пути вставали болотные духи, пытаясь испугать одинокого путешественника, несколько раз тропинку накрывал непроглядный туман.

Наконец показался знакомый островок, но и туда попасть было непросто: сегодня кольцо мутной водицы окружало клочок суши по всему контуру. Пришлось преодолевать препятствие вплавь, при этом снизу кто-то явно хватал за ноги. Если бы не серебряные желуди, леший бы давно повернул назад, но желание завладеть бесценным сокровищем пересилило все страхи.

Старичок все-таки выбрался на знакомый островок тверди, однако кикимору на нем не застал, хотя перед самым заплывом видел ее на излюбленном пне. Гостю недвусмысленно давали понять, что ни видеть, ни общаться с ним не желают.

– Да как же так? – забормотал себе под нос леший. – Там ведь это, беда большая грядет. – Он начал мерять шагами маленький клочок земли. – Все ведь пропадет.

Дедок хорошо знал характер подруги: она любила слушать байки, выигрывать в карты, подшучивать над ним, причем далеко не безобидно, а вот смеяться над собой не позволяла. Но больше всего терпеть не могла, когда кто-то занимал ее кресло.

– А, была не была! – Леший махнул рукой и взгромоздился на любимый пенек кикиморы.

– Чаво?! – прогремело над болотом.

Невидимой силой старичка сбросило с места.

– Паразит окаянный! Недоумок сбрендивший! Сморчок, червями поеденный! Пенек трухлявый! Глист склизкий! Ты посмел позариться на святое?!

Появившаяся кикимора махнула рукой, и вылезшая из земли коряга влепила лешему такую пощечину, что он перекувырнулся в воздухе и оказался на краю островка.

Ссорились они не в первый раз, а потому старичок и не думал открывать рот, поскольку знал – стоит ему заговорить, и даму сердца не остановить даже через час.

Кикимора тем временем устроилась на пеньке, ни на секунду не останавливая поток брани:

– Наглец сопливый, подхалим каверзный… – Старушка пошла на второй круг оскорблений, закончившийся ударом по второй щеке и кувырком лешего в другую сторону.

Обычно хозяин леса не оставался в долгу, и потасовка затягивалась надолго, пока у обоих не заканчивались силы, а вместе с ними и запал. Но нынче времени не было, а потому приходилось терпеть и молчать.

– Гниль вонючая, жаба прыщавая… – Она перешла на болотную тему, что говорило о близком окончании тирады, ведь леший не проронил ни слова в ответ. Поднявшись, он так и стоял, понурив голову.

Кикимора продолжала выдавать самые скверные, по ее мнению, оскорбления:

– Анчутка бесхвостый, вурдалак беззубый и этот, как его, да ты знаешь, в общем, та еще погань.

Кикимора наконец выдохлась, а ее гость незваный так и стоял, повесив голову.

– Чего приперся, аспид?! Доконать меня вздумал своим безмолвием? Не выйдет. От скупердяйства ты скорее сдохнешь, а эта рощица поганая самому же поперек горла и встанет. Не хочется болото пачкать, а так и тянет гостеприимство проявить с милосердием вкупе: напихать в рот жижи да окунуть головой книзу деньков на сорок.

Леший стойко продолжал молчать.

– Нет, вы поглядите на него! Смерти моей возжелал?! Своим нудным помалкиванием в могилу решил загнать…