Сила и ярость Юга

– Да, осторожно пока. Большинство сейчас верят, что ты добровольно вышла замуж за чужака. А значит, охотно расскажут, где и когда тебя видели. Боятся за своих, но и открыто перечить новому хозяину не рискнут больше.

Ясмин напряжённо покусала губы. Еще бы – куда им противостоять магам и властям из столицы, особенно когда она сама дала добро на это вторжение.

– Я смогу найти, где тебе укрыться, – сказал Риан. – У меня много друзей, даже в такое опасное время. На юге от Авейры есть уютные места, я отведу, если ты решишь.

– Мне… надо подумать.

– Ты не хочешь оставлять ему поместье. Я знаю, Ясмин. – Риан тяжело вздохнул. – Ты не откажешься от борьбы.

– Только я могу это сделать.

Оставалось решить окончательно. Всё или ничего. Рискнуть маячащей впереди свободой ради освобождения других. А может, ради того, чтобы снова что-то доказать?

Они вернулись в дом.

– Нидейла, – обратилась Ясмин, – что…

Ведунья взглянула так пристально, что спрашивать дальше и не пришлось.

– Вы не случайно здесь, не случайно судьба свела вас всех: у каждого из нас свой урок. – Нидейла посмотрела на Риана. – Мы с Деером сделаем, что можем, укроем ваше присутствие, но времени для решения немного.

Коснувшись пальцами украшения на лбу, которое затейливо вплеталось в косицы, она кивнула и покинула дом – они остались с Рианом вдвоём.

Он взглянул в окно на сгустившую темноту на улице. Тихо-тихо отозвался фырканьем его мерин, а следом и Нур, покорно ждущая во дворе.

Но Риан просто опустился на стул возле стены и взглянул на Ясмин снизу вверх.

– Там остались мои люди, – заговорила она, не зная, кого убеждает в первую очередь: его или себя. – Близкие, друзья. И те, кто пришёл ради меня с оружием. – Вспомнилась приютившая её ненадолго добрая женщина из первой деревни, чей муж, Итон, до сих пор у Вальдера на плантации. – Я не могу оставить их, Риан. И да, не могу так просто оставить и поместье. Я слишком многим пожертвовала. Вальдер больше не посмеет ничего со мной сделать, я это знаю.

Уверенность крепла внутри, словно стебель тростника: гибкий, когда надо, и твёрдый, когда его пытаются переломить. Она сама будет как тростник. Сумеет уклониться, но не позволит себя сломать.

Риан сидел, откинувшись затылком в деревянные доски стены, и смотрел на неё одновременно с любопытством, восхищением и глубоко запрятанной тоской. Ему будет жутко больно отпускать её к тому, кто взял силой и к кому она так недавно попала будто бабочка в паутину.

Она ничего не обещала Риану. И так хотелось верить – всей душой. Ведь будь у него корыстный интерес, он бы сейчас первым говорил о том, как отвоевать поместье, как победить захватчиков и самому стать хозяином. А он смотрит, и невеселая улыбка изгибает его губы, а в тёмном – чёрном в полумраке – взгляде вселенская бесконечность.

Что она знает о нём? Кроме того, что он маг, а ещё тот, чьё дыхание кружит голову, а тепло и нежность дарят невозможную силу. Что он знает о ней? Кроме того, что она дочь плантатора, повзрослевшая, но так ничего и не понявшая девчонка.

Но она очень хочет понять.

29. Лететь, а не падать

– Ты уверен, что у нас ещё есть время? – Ясмин прошла к нему.

– Есть. Но совсем немного. На рассвете надо уйти.

Риан поймал её руку и осторожно подвёл к себе, обнял за бёдра.

Одна ночь – и ещё одно важное решение… Остаться самой на воле или спасти других. Но выбора на самом деле нет, Ясмин знала, она должна завершить эту войну, раз уж ступила на этот путь.

Риан взглянул снизу вверх порывисто и с такой болезненной… нежностью. Она знала, какой он бывает яростный и непримиримый, как готов ввязаться в бой, хорошо представляла, как он едва не убил отца своим даром. И только сейчас видела его ранимым – когда сама оказалась его слабым местом. Так ведь?

Ясмин покачнулась от его объятий и неожиданно для себя опустилась на его колени верхом, оказалась с ним лицом к лицу. Обняла за крепкую напряжённую шею, улыбнулась, но тут же поняла, что сама попала. Что это уже не игра, больше не может быть игрой, все всерьёз.

Его тёплый вздох прошёл по коже, дотронулся до шеи, а губы жарко, касание за касанием, спустились за ухом, по шее. Снова тот терпкий, сладкий, родной запах. Ясмин склонила голову, не в силах справиться с дрожью, а он снова нашёл её губы, прижался горячо и жадно, будто не целовал вечность. Ясмин приникла всем телом, окутав своими распущенными волосами, обхватила его за шею и почувствовала, как Риан вздрогнул от этого.

– Ясмин… Прости, что молчал, – проговорил он с трудом, гладя то спину, то волосы, то сжимая за бёдра. – Не отдам тебя никому больше. Я так люблю тебя. Давно и безнадёжно… Безумно. Люблю. – Голос его стал хриплым, пробирающим. – Знаешь, какой соблазн был поддаться твоей симпатии тогда, несколько лет назад? Ты даже представить себе не можешь. Боги… Но я не хотел испортить твою жизнь. Разрушить всё, что тебе дорого, нашей, никому не угодной связью.

Она невесело хмыкнула.