Сила Хогвартса

— ...ничего, Гарри, — перебил его Дамблдор и медленно прикрыл глаза. — Ты сам ранен... Чтобы ты ни попробовал... я всё равно умру... — приложив усилие, Дамблдор сглотнул и судорожно выдохнул. — Я принял это... Это был риск... на который я пошёл... не послушав твой совет в пещере.... — Дамблдор снова чуть приоткрыл глаза и посмотрел в умоляющие глаза Гарри. — Должен сказать тебе, Гарри... я очень сожалею... о той боли, что причинил тебе сегодня... я не хотел... чтобы ты узнал вот так...

— Это уже неважно, профессор, — настоял Гарри. Не об этом он хотел говорить сейчас. В данный момент он так злился и ненавидел Снейпа, что не мог рационально рассуждать о всей этой ситуации. — Простите, что выместил свой гнев на вас. Я... я...

— У тебя было на то право, — устало возразил Дамблдор. — Прости меня. Я совершил... столько ошибок. — Он медленно высвободил руку и слабо потянулся к лицу парня, и тот сам подался вперёд. Большой палец Дамблдора коснулся пореза на лице Гарри, отчего парень вздрогнул. — Ты пережил так много, мой мальчик... пожалуйста... пожалуйста, не держи злость... на Северуса... Ты столько... столько не знаешь... Северус делает то... что нужно сделать, Гарри... Помни об этом.

Сказать, что Гарри почувствовал недоумение, было бы преуменьшением, но он всё равно кивнул. Теперь было уже не время спорить. Волны боли, исходившие от Дамблдора, всё усиливались вместе с его усталостью. Гарри не понимал, как Дамблдор ещё не потерял сознание и умудрялся говорить так чётко. Если Гарри чувствовал себя так, словно его тело горело, то сложно было представить, что же ощущал сам Дамблдор. Это воистину доказывало, насколько сильным человеком был директор. Вместо того, чтобы отдаться на волю боли, он боролся с нею, чтобы сказать слова, которые нужно было произнести.

Рука Дамблдора упала, а его глаза закрылись. Его дыхание стало крайне поверхностным, а каждый вздох, казалось, давался с большим трудом. Гарри вынудил себя проглотить рвущиеся наружу рыдания. Всхлипнув, он снова схватился за руку Дамблдора и крепко сжал её. Столько ещё нужно было сказать, и всё же Гарри не мог облечь свои мысли и чувства в слова. Как поблагодарить того, кто рискнул столь многим ради твоего счастья?

— Гарри, — прохрипел Дамблдор едва слышно. — Медальон...

— Я позабочусь о нём, сэр, — заверил Гарри. Он не имел ни малейшего понятия, как он это сделает, но не собирался говорить об этом Дамблдору. — Не беспокойтесь об этом, профессор. — Дамблдор вздохнул и слабо закашлялся. Гарри пришёл в ужас, увидев струйку крови, побежавшую из угла его рта. Действуя инстинктивно, Гарри схватил полотенце и осторожно вытер кровь. Он едва видел сквозь слезы, но и этого хватило, чтобы понять, что времени осталось немного.

Слабый и полный боли стон сорвался с губ Дамблдора.

— Я... я так устал, — пробормотал он.

Гарри подался вперёд, прижавшись лбом ко лбу Дамблдора.

— Тогда отдыхай, дедушка, — дрожащим голосом произнёс Гарри. — Ты заслужил покой. Пришла пора отправиться в следующее большое приключение. — На этот раз Гарри не сумел сдержать рыдания, и слова сами полились из него. — Я... я люблю тебя, дедушка. Всегда любил.

На бледном лице Дамблдора появилась слабая улыбка.

— Я тоже тебя люблю, мой мальчик, — тихо пробормотал он, но Гарри всё же услышал его.

Гарри крепче сжал руку Дамблдора, слушая, как тот коротко вздохнул... болезненно выдохнул... вновь сделал лёгкий вздох... и выдохнул, и вся боль и усталость, казалось, оставили его. Лёгкая хватка на руке Гарри ослабла, и тело Дамблдора полностью застыло.

Директор Альбус Дамблдор умер.

Гарри не стал сдерживаться, обхватив Дамблдора руками и расплакавшись у него на груди. Всё мысли и чувства последних часов, казалось, оставили его. Было невозможно определить, где заканчивалась одна эмоция и начиналась другая. Конечно, Гарри был слишком расстроен, чтобы в принципе попытаться это сделать. Он больше не хотел думать или чувствовать. Он просто хотел, чтобы все это прекратилось. Песня Фоукса превратилась в душераздирающий, но в то же время ужасно прекрасный плач, наполнивший комнату... коридоры... и территорию вокруг школы музыкой, которая, казалось, выражала всё то, что чувствовало сердце Гарри. Складывалось впечатление, что Фоукс выражал гаррины чувства в своей песне, в то время как Гарри выражал чувства Фоукса своими слезами.

Кто-то обнял его и осторожно отстранил от тела Дамблдора. На ухо ему зашептали тёплые слова, уводя тем временем от кровати. Гарри, однако, сумел дойти лишь до ширмы, когда его ноги подкосились. Повалившись на колени, Гарри спрятал мокрое от слез лицо в ладонях. Сильные руки Сириуса обхватили его слева, в то время как Гермиона обняла его с правой стороны. С двух сторон ему шептали слова поддержки, но Гарри не понимал, что ему говорили. Он осознавал лишь, что Сириус и Гермиона обнимали его, пытаясь утешить, но ничто не могло избавить от боли, наполнявшей его сердце. Ничто не могло исправить тот факт, что величайший волшебник в мире умер, оставив их без лидера посреди войны.