Сила Мира

Механизмы, позволяющие разворачивать махины по двадцать тысяч фунтов весом, со скрипом приходят в движение. Огромные стволы дрогнули и медленно поползли влево и вверх: предстоит стрелять на предельную дальность. Даже хорошо, что медленно. Пусть эрхавенцев высадится побольше, толпа на плацдарме станет больше и плотнее. Тем больше будут потери, когда накроют стафунтовые раскаленные ядра, на голову врагам посыплются осколки и обломки. Тем труднее будет собрать разгромленные войска и бросить их в контратаку. Нужно ударить в момент высадки последней партии десантников, чтобы накрыть на мелководье и лодки с солдатами. А если пехота вовремя атакует после артналета, можно вообще прикончить весь десант…

— Двенадцать лодок подходят к месту высадки! — докладывает корректировщик.

Понятно. Большая часть десанта на берегу, остальные высаживаются, выскакивают на мелководье. Командор Лангольяни привык доверять своему опыту и глазомеру, но никогда не помешает проверить.

— Одно орудие, по бухте огонь!

Грохает выстрел, один из прибрежных саманных домишек оседает, поднимая тучи пыли. Из-под рушащейся крыши взлетает облако бурой пыли, будто по крыше ударил колоссальный кулак. Лангольяни улыбается в усы: ядро легло почти точно. почти точно. Чуть-чуть подправить наводку — и можно бить изо всех орудий.

— Орудия — полпальца вверх. По моему сигналу — огонь залпом изо всех орудий! — несут приказ гонцы.

Выждав несколько минут, чтобы гонцы успели добежать, а расчеты выполнить приказание, командор вызывает дежурного арбалетчика. Хлопок — в ясное утреннее небо взвивается железный болт, за которым змеится, трепеща на ветру, широкая алая лента. Тотчас же береговые батареи особой мощности оживают, выплевывая раскаленные каменные глыбы.

Кто не слышал, как стреляет стафунтовая пушка — бесполезно и объяснять, все равно не поймет. Тем более — не одна, а восемь четырехорудийных батарей разом… Дрожат могучие перекрытия и земля под ногами, с низкого потолка сыплется пыль высохшего строительного раствора, а орудия, кажется, едва не срываются с креплений. Даже опытному командору в первый миг кажется, что его не только оглушило, но и вовсе вышибло мозги. Но канонир «именем Кириннотаровым», вставший к пушке тридцать долгих лет назад и любящий «милые пушечки» едва ли не больше жены, быстро оправляется и уже требует доклада у корректировщика.

— Вижу пожары, здания в секторе полностью разрушены, у берега разбито девять лодок, — радостно кричит полуоглохший корректировщик.

Накрыли! Все-таки накрыли! Сколько бы побед не принесли «милые пушечки» Темесскому союзу, он так и не смог избавиться от мальчишеской радости по поводу каждой из них. Теперь Темеса победит на суше. Главное, чтобы Джустиниани вытеснил эрхавенские посудины в зону действенного огня береговых батарей. Уж тогда он покажет эрхавенским недоучкам, что может артиллерия в руках мастера!..

А как там у нас эрхавенские прамы? Им самое время смыться, потому что с предельным зарядом стафунтовые пушки их достанут.

— Что вражеские прамы? — спросил он. — Удирают?

— Да, господин командор, — отвечает корректировщик. — То есть нет, господин… Они двинулись в нашу сторону… Они идут в порт, господин командор!..

Сначала он решил, что Элрик свихнулся. Бросать на штурм береговых батарей тихоходные транспортные прамы, вооруженные лишь слабыми пушками — просто самоубийство. Десант-то угроблен… Или?

Внезапная догадка заставляет командора покрыться холодным потом. Но движущиеся к берегу проклятые посудины эрхавенцев не сон, и замысел их командира теперь ясен. Лодки ездили туда-сюда с одними и теми же людьми или, что вероятнее, с чучелами (солдат-то жалко). Его заставили отстреляться по месту предполагаемого скопления врага, в то время, как ни одного эрхавенца там не было. А теперь, когда береговые орудия разряжены, прамы с десантом двинулись вперед. Прямо к пирсам, за которыми находятся береговые батареи. Гораздо удобнее, чем рисковать, понемногу перебрасывая людей в крошечную бухточку на лодках, просто пришвартоваться в порту самим прамам, быстро выгрузить десант и захватить никем не прикрытые береговые батареи.

— Всем орудиям, срочно — беглый огонь прямой наводкой по прамам, движущимся к порту! — распоряжается Лангольяни, отлично понимая, что безнадежно опаздывает. Гонцам добежать до батарей — одна двенадцатая часа; прочистить и заново зарядить пушки — полчаса; развернуть орудия обратно, хоть как-то прицелиться (наводка-то сбита) — еще четверть часа. А эрхавенские корабли войдут в порт не позже, чем через полчаса…