Сила Мира

Ожоги мне вовсе ни к чему, не теряя ни мгновения, я привожу в действие заранее подготовленные, на совесть замаскированные чары. К сожалению, Убийца не успевает ничего ощутить, наверное, он даже не почувствовал момент, когда его душа попала в плен. Таким же заклятием воспользовались в Эрхавене приснопамятные Шауль и Хитта, когда подчинили раненного Дюранда. Только там пришлось одновременно зомбировать Альфреда, потому как перед тем ему распороли живот. Здесь все еще живы и невредимы. Даже Убийца Лиангхара. Правда, теперь он будет делать то, что я захочу. Идеальный раб, способный угадывать мои мысли — не все, конечно, а те, которые я захочу ему передать. Первой мыслью-приказом стало: «Убери свидетелей».

Что самое смешное, парень будет в здравом уме и трезвой памяти и прекрасно запомнит, что творил. Но доказать потом, что его зомбировали, не сможет: о том, что можно превратить в зомби живого человека, а не только труп, знают (и, тем более, могут сделать) лишь Палачи и, конечно, Мелхиседек. А поскольку следствие будет вести Старший Убийца самое большее, в итоге «окажется», что парень изменил по своей воле. Вот хохма-то будет!

Что может сделать Убийца Лиангхара против Палача? Практически ничего. А простые воины — против Убийцы? Еще меньше. Когда следователь направляет на писаря и охранников убийственное заклятие, ни один не успевает даже вынести мечи из ножен. В их сторону выстреливают пепельно-серые молнии, в специальных трактатах именуемые Копьями Праха. От такого не владеющему магией защиты нет, все, чего оно касается, тоже обращается во прах и усиливает мощь Копья… И, конечно, эти трое не составляют исключения.

«Освободи меня!»

Наверняка Убийца в ужасе и ярости, но это видно лишь по глазам, в которых сверкает чудовищная ненависть. Он ведь понимает, что сам я его не убью, зато обеспечу долгую и страшную смерть в руках храмовых заплечников. А сам при этом выйду сухим из воды. А руки делают дело, разрезая веревки, отпирая кандалы и расстегивая ремни.

«Теперь веди к Сто седьмой камере».

Поскольку все равно от него не приходится ожидать сюрпризов, решаю рискнуть: повинуясь моему беззвучному приказу, Убийца надевает кандалы обратно на руки. Не будь он под моим полным контролем, я никогда не пошел бы на такой риск, но почему не замаскироваться, если он все равно в нужном месте меня освободит?

Кандалы оказываются тяжелыми и неудобными, ну да уж какие есть. Замок с лязгом захлопывается, меня ведут, как обычного пленника, к указанной камере.

— И тебя схватили? — встречает грустным вопросом Жаклин. Спали меня Бурарум, если она за меня не переживает.

— Это маскировка, — отвечаю. И обращаюсь к живому зомби: — Сними с меня и с нее кандалы и можешь проваливать.

Лязг замка, звон упавшей на пол цепи. Убийца поворачивается четко, будто солдат на занятии по строевой (кстати, все становятся такими старательными, если занятие ведет хотя бы Младший Убийца, что просто диву даешься), и выходит из камеры. Мы остаемся одни.

— Он…

— Не вернется. Я его заколдовал, — объясняю. — Теперь у нас есть полчаса, чтобы убраться из городка.

Где-нибудь в Марлинне, где от безделья соответствующие органы обленились и забыли, как ловить смутьянов, фокус бы, глядишь, и прошел (хотя нет, там к делу немедленно подключились бы высшие иерархи Великого Храма, а с ними шутки плохи). Наверное, я слишком понадеялся на то, что смогу уйти незаметно, или на прочность заклятия, которым опутал Убийцу. А может, мне просто не повезло…

Не повезло, как же! Как сказали бы в Эрхавене, плохому танцору и ноги мешают. Я погорел на собственной халатности: мне бы прикончить следователя сразу после того, как он стал не нужен, тогда не подняли бы тревогу еще долго. А так заклятие пало, как только «господин следователь» оказался в кабинете для допросов, стены которого начисто «глушат» почти любое заклятье. И, вырвавшись на волю, Убийца Лиангхара сделал то единственное, что еще могло спасти его от долгого и малоприятного общения с храмовыми палачами. А именно — поднял по тревоге всю тюремную охрану и начал на меня охоту.

С первым сопротивлением я столкнулся, когда выбрался на крепостной дворик. И это была не какая-нибудь магия, а простые арбалетные болты, пущенные в спину из окон. Что ж, он прав: в магическом бою шансов нет, а шальная стрела вполне может достать.

Хватаю девчонку в охапку и кидаюсь в сторону, на ходу плету заклинание. Простенькое, не очень сильное — чтобы мои бывшие коллеги в Марлинне не почуяли и не забеспокоились. Мне так дорог покой короля-батюшки Мелхиседека и верных Палачей Лиангхара! Но, как почти все чары нашей магической системы, убийственное.

В здании раздаются жуткие крики — заклятье работает так, что любо-дорого посмотреть, все металлические предметы на воинах вдруг раскаляются добела и плавятся. Из окон валит дым — наверняка начался пожар. Тут ведь только внешние стены тюрьмы из кирпича. Перекрытия, дабы сэкономить казенные деньги, я распорядился делать из бревен, так что гореть тюрьме долго и весело.