Сила Мира

— Увы, это так. Угроза только тогда действует, когда время от времени исполняется. Но куриц много. Миров во Вселенной — миллиарды миллиардов. Примерно миллион — закрытые, каждый раз в несколько столетий дает Героев. Что изменится оттого, что ваш Мир сотрут в порошок? Земля, Ардук, Кэстиль, Аллир… В каждом друг с другом борются разные веры, отстаивающие их Герои со временем пополняют наши ряды. Мирфэйн не исключителен, поэтому не следует торговаться. Считайте, ваша служба — плата за спасение Мира. Вы ведь ради этого шли в «Мир подскока»?

«Именно ради этого» — думает Тетрик. Сказанное Наместником ошеломляет. Но сквозь растерянность пробивается ненависть. Та самая, порожденная, взращенная и нацеленная любовью.

Еще недавно (каких-то несколько часов назад) Тетрик считал свой Мир огромным, разнообразным, неистово-ярким. Не мог представить, что Мирфэйн — лишь песчинка в масштабах Вселенной. Миллиарды миллиардов Миров… Разум отказывается воспринимать эту цифру. Ладно — миллион: столько Тварей Ночи было в его войске. Но миллиард… Миллиарды… И во всех живут люди, верят в одно и то же? А если не только люди, но и, например, орки, гномы, эльфы? Может, где-нибудь есть и «драконьи» миры?

Но надо всеми пространствами есть Сила, перед которой и Боги отдельного Мира — не более чем пыль. Эта Сила мнет и кроит Миры, как вздумается, захочет — оставит под властью прежних Богов, захочет — уничтожит, разотрет в пыль, захочет — сделает дойной коровой. Она не создавала их, но любит приходить на готовенькое, уничтожать создателей Миров и использовать их творения. Служить ей…

Но если выбрать Хаос — что изменится? Он не лучше. Сказано же, что и он подминает Миры под себя. Тетрик осознает, что ненавидит высокомерного, не считающего нужным даже скрывать свой цинизм, Наместника и его хозяина. Ненавидит больше, чем незабвенного отца Сиагрия в Нехавенде, чем Вестников, когда шел к Вратам, чем всех, с кем довелось столкнуться в жизни. Наместник прав, Любовь с большой буквы может обернуться Ненавистью с большой буквы. Неправ он в том, на кого она будет обращена.

Но что противопоставить Тому, кто высасывает мощь из миллиардов Миров? Как бороться даже не с Богами, а с Тем, кто над Ними? С Тем, для кого люди — лишь одушевленное, и потому особенно эффективное оружие, с Богом Богов? Ненависть? Даже она неспособна заменить оружие, и какое тут нужно оружие? Старинным орочьим клинком на поясе не обойдешься.

Как все надоело! Вопросы, вопросы — и ни на один нет ответа. Что, если такое оружие — Сила Мира? Но ведь они же сами ее и создали. Не может быть, чтобы не предусмотрели попытки бунта. Наверняка есть тайные пружины, надавив на которые, можно обезвредить Силу Мира или даже направить против Ключа… А если удастся победить здесь — что дальше? Месть Единого будет чудовищной. Причем ударят не по ним двоим, а по Мирфэйну, который никуда деться не может.

Оставить все как есть? Покориться, принять навязанную игру и отправиться воевать непонятно с кем, непонятно зачем? А Мирфэйн будет по-прежнему служить дойной коровой, этаким… как он его назвал? Полигоном для «проращивания» Героев, пушечного мяса неведомового Хозяина. Снова и снова будут сотрясаться его основы, гибнуть люди и прочие, развеиваться пеплом города, даже его Боги будут прислуживать вским Вестникам и Наместникам. Все останется по-прежнему.

Так можно спасти свою любовь. А сколько других любящих никогда не встанут из могил после кошмара последних полутора лет? Ствангарцы, семиградцы, жители державы Атаргов, да даже обитатели Озерного Края… Люди, орки, драконы… И сколько их будет, когда понадобится следующий Герой? А потом вновь и вновь. Скольким будущим борцам с Хаосом придется убить тех, кого любят больше всех на свете?

Да, наверное, и у Единого есть причины так поступать. Но скорее всего, дело в другом. Он ведь никогда не жил в Мире, не знал, каково это — любить, трудиться, растить детей, ходить в храм, с помощью веры соединять свою волю с волей предков… Он неспособен верить, любить и ненавидеть. Он может только властвовать и изо всего извлекать выгоду. А все эти Вестники да Наместники — всего лишь Его частицы, которым Он дал некое подобие собственного разума и даже воли.

И значит… Тетрик едва удерживает изумленный возглас. Это значит, что он неспособен понять разумных обитателей Миров. Понять и просчитать действия истинно живущих. При всем неравенстве сил, при Его непредставимом людям разуме, при непревзойденном умении Его посланцев играть на людской ограниченности и страстях, Он не сможет понять силу ненависти, вскормленной любовью.

Тетрик не замечает, как груз вновь открывшейся истины ссутулил спину, заставил покорно склонить голову. А теперь он выпрямляется и глядит на Аэллу. «Да, я знаю, для чего меня вырастил Мир. И знаю, за что буду сражаться. А как — придумаю. Я ведь человек, не Бог. Мне не впервой идти против неодолимых и непобедимых. Я знаю, что их слабость — в их силе».