Сила Мира

В следующий миг Тетрик понимает, что значит «линкор идет». Линейный корабль выплевывает ядра изо всех орудий по повернутому к эрхавенцам борту — и на «Неистовом» воцаряется смерть. На корме и на носу рвануло раз, другой, третий… Рушится, надрывно скрипя и погребая под пробитым парусом неудачливых матросов, фок-мачта. На корме, развороченнй прямым попаданием стафунтового ядра, бушует пламя.

Как заведенный, Некко стреляет и стреляет. Пушка раскалилась так, что к ней не прикоснуться, но передохнуть некогда. И Тетрик как-то отчетливо понимает, что «завтра» не будет. Все решится здесь и сейчас. Темесцы идут на прорыв, пытаясь выйти в тыл к эрхавенцам, рассечь флот надвое. Если эрхавенцы не продержатся, темесцы это сделают. А потом прикончат каждую половину по отдельности.

— Снаряд! — сорванным голосом хрипит Некко. Тетрик с тележкой для ядер бросается к пороховому погребу. И тотчас же сзади грохочет взрыв, точно ударила молния, а взрывная волна швыряет его к борту — прямо на окровавленный, изуродованный разрывом труп матроса. Тележка, разлетаясь на части, падает за борт, но он этого даже не замечает.

Первое, что он осознает, когда мир возвращается на привычное место — он все еще жив. Юноша даже ущипнул себя, чтобы удостовериться в этом. Потом приподнимается и оглядывается. На корабле царит разгром: палуба зияет пробоинами, ее покрывают обломки орудий, палубных надстроек и трупы. Огонь бушует и на носу, и там, где еще недавно была пушка Некко. Кого-то придавило рухнувшим горящим парусом: от криков горящих заживо леденеет сердце…

Вдобавок палуба ощутимо кренится на правый борт. Тетрик ничего не понимает в морских сражениях, но зато кое-что знает о кораблях. Это может значить лишь одно — в борту здоровенная брешь, фрегат вполне может пойти ко дну, а то и перевернуться. А темесские суда уже обходят гибнущее судно, стремясь ворваться в пробитую брешь до того, как Элрик ее закроет — кроме одного фрегата, который замер напротив и залпами в упор расстреливает обездвиженный корабль.

Тетрик растерянно оглядывается. Когда не стало канонира, некому скомандовать, что делать. Нет орудия, к которому следует подвозить ядра. Что теперь делать?

— Уходим! — кричит кто-то сзади. Тетрик оглядывается и видит капитана, Жака Лемеля.

— Не стой столбом! — напустился на него капитан. — Корабль вот-вот перевернется. Команда грузится на шлюпки. Спустись в трюм, забери девчонок и быстро в шлюпки! Не успеете — останетесь тут одни.

Тетрик бросается в душную мглу трюма. Где-то внутри судна бушует пожар — по внутренним помещениям стелется дым, заставляющий кашлять и чихать. Тетрик чувствует, как кружится голова, а перед слезящимися глазами все плывет. Помня, что дым обычно идет верхом, опускается на четвереньки. Стало легче, но потом приходится вовсе ползти, потому что есть, чем дышать, лишь у самого пола, ощутимо нагретого пожаром. «А ведь неподалеку пороховой погреб!» — тоскливо думает он.

Вот и дверь в каюту храмовников. Дыма столько, что он, кажется, стал плотным и вязким. Жарко, как у кузнечного горна (один из храмовых кузнецов как-то показал ему мастерскую). Тетрик рванул дверь, она оказалась не заперта. Внутри дыма почти нет — то есть, на самом деле, немало, но по сравнению с адом в коридоре кажется свежестью зимнего утра. Он бросается внутрь и нос к носу сталкивается с закопченной и растрепанной Аэллой.

— Как ты вовремя! — восклицает послушница. — Сатька дыма наглоталась, сама идти не может. Одной мне ее не вытащить.

— Где Нек?

— Ну, где ей быть? С ранеными, конечно!

— Приказано покидать корабль. Он скоро перевернется.

— Тогда ее уже погрузили. Бери Сатьку за ноги и бегом отсюда! Сейчас тут будет жарко.

Они еще успели выскочить из каюты и почти добежали до лестницы, ведущей на палубу, когда стена с грохотом расселась, из-за нее летят снопы искр и языки пламени. Раскаленный дым ест глаза, когтями дерет горло и нос. Веет жгучим жаром.

— Скорее! — кричит Аэлла.

Теперь во многих местах на гибнущем корабле бушуют пожары. Внутри что-то взрывается и рушится. Они опрометью мчатся по обугленной, кое-где тлеющей палубе и, обвязав канатом бесчувственную Сати, прыгают в море.

После жара огня весенняя вода вовсе не кажется холодной. Тетрик ощущает блаженство, вдыхая не отравленный дымом воздух. Но наслаждаться некогда: вот-вот взорвется пороховой погреб, горящий фрегат потонет, и образовавшаяся от тонущего судна воронка вполне может утянуть переполненные людьми шлюпки. Тетрик хватается за протянутую руку и оказывается на борту лодки. Рядом сидит мокрая, но счастливая Аэ. Женщина ничуть не смущается тем, что мокрая одежда только подчеркивает то, что должна скрывать. Вылавливают и пришедшую в чувство Сати. Пуладжийка, наоборот, вовсе не рада мокрой одежде.

— Как вы вовремя, — раздается голос Неккары, склонившейся над одним из раненных. Целительница даже не поворачивает головы, поглощенная работой. — Еще чуть-чуть — и мы бы отчалили…

— Уходим к берегу! — приказывает оказавшийся в шлюпке за старшего боцман.