Сила Мира

Арбалетный болт бьет между лопаток с такой силой, что женщину бросает на залитую кровью мужа палубу. Адская боль затапливает сознание, изо рта с каждым вздохом струится кровь. Но немного сил еще есть: как раз столько, чтобы поднять зажженый мужем фонарь, извлечь оттуда свечу и бросить вниз — туда, где лежит готовый к подрыву смертоносный заряд, и за миг до взрыва произнести заветное: «Во имя любви Исмины и Аргелеба». Так издавна провожают в последний путь тавалленских воинов их жены. Когда-то с этими словами сами восходили на погребальный костер мужей, но залитая кровью, пробитая осколками палуба брандера ничем не хуже…

…Оглушительный взрыв, взметнувшийся к небу столб огня, дыма, воды и пара на том месте, где еще недавно был прам-батарея, казался очевидцам одним целым, хотя сначала взорвался порох на шаланде, а потом — в пороховом погребе на праме…

…А вокруг гремят новые взрывы. Пользуясь замешательством противника, сразу два брандера атакуют темесский линейный корабль, а остальные — еще два фрегата, темесский и кешерский, огромную трирему Атаргов, прам с боеприпасами…

Зеленовато мерцающие под полуденным солнцем, небольшие волны лениво плещут в борта флагмана группы, обходящей эрхавенцев — стодвадцатипушечного линейного корабля «Этленнато», названного в честь первого дожа Темесы. Корабль всю свою долгую, уже четверть века, жизнь, верой и правдой служит Темесскому союзу. Точно так же, как и вице-адмирал Лоренцо Донелли, командующий тремя боевыми группами, кои Джустиниани направил в тыл эрхавенцам. И корабль, и его вице-адмирал выдержали за долгую жизнь десятки сражений, причем так получилось, что начинал Донелли матросом на новеньком, только что со стапелей, линкоре, потом стал его капитаном, а позже, став вице-адмиралом, командиром эскадры и боевой группы, сделал судно своим флагманом. За долгие двадцать шесть лет вице-адмирал привык к кораблю, изучил его до последнего гвоздя и стал считать домом более, чем старинный родовой особняк в центре Темесы. Неудивительно: на корабле Донелли проводит куда больше времени, чем на суше вообще и в родовом особняке в частности.

Впрочем, вице-адмирал никогда не заблуждался на предмет своих способностей. Он знает, что Джустиниани лучше разбирается в навигации и тактике, а главное, умеет принимать и потом осуществлять рискованные решения, и почти не испытывает к адмиралу зависти. Джустиниани и в самом деле отмечен милостью Лаэя, следовательно, на своем месте.

Первые сомнения зародились, когда был отдан приказ обойти флот эрхавенцев с тыла. Темесская армада не настолько велика, чтобы рисковать, деля ее на две части и отправляя одну в обход Веселого острова. Все-таки три часа в пути, за это время может случиться всякое. Но только сейчас вице-адмирал понимает, насколько серьезную ошибку допустили оба. Ибо только на карте расположенные вдоль берега форты выглядят безобидными пятиугольниками, повернутыми к морю. В действительности там с начала войны сидят тавалленские гарнизоны, и им никто не сбивал наводку.

Орудия крайних фортов, прикрывающих пролив, оживают, когда головные корабли армады втягиваются в северную часть пролива и оказываются точно посередине. Помня, что самые мощные орудия на кораблях бьют чуть меньше, чем на темесскую милю, темесские артиллеристы вычертили на карте пролива зону действенного огня фортов. Поскольку пролив шириной в три мили, остается не простреливаемый «коридор» в милю шириной. Туда пушки с берега не дострелят. И, благодаря милости Лаэя, а точнее, головотяпству местных инженеров, этот «коридор» почти полностью совпадает с судоходным фарватером. Изучая карту пролива, они с Джустиниани еще удивлялись этому обстоятельству, гадая, как мог такой умница, как Боргиль Одаллини, допустить подобную глупость.

На самом деле Боргиль никакой глупости не допустил, теперь приходится в этом убедиться. К немалому удивлению моряков, тавалленские ядра долетают. И не просто долетают, а попадают точно в палубные надстройки головных кораблей, ломая снасти и разбивая орудия, убивая и калеча матросов. За первыми береговыми орудиями оживают другие. Тавалленская артиллерия пристреляна по квадратам, ядра сыплются одновременно на все корабли, по мере их прохождения мимо фортов.

Одно из ядер падает сверху и, проломив фальшборт, а потом стену капитанской каюты, застревает в массивном письменном столе, искусно прикрепленном к полу. Вице-адмирал зябко ежится: пролети оно локтем выше и чуть правее, его разорвало бы пополам.