Сила Мира

Огни города показываются, когда на море опускается полог ранней осенней ночи. Над Храмовой горой пылает маяк. Ведомый опытным кормчим, корабль Храма Амриты входит в Медарский залив. С ювелирной точностью, так, что до скал можно дотянуться рукой, судно проходит в узкую горловину грота. Следом, проявив не меньшее мастество кормчего, втягивается в грот и ладья Амелии. Вместо звезд над головой смыкается тяжкий, тонущий во мраке свод пещеры. Корабль скользит по спокойной воде и причаливает столь плавно, что Амелия едва ощущает толчок.

В пещере гулко разносится стук изящного трапа, выброшенного на каменный пирс, черная, вода тихонько плещет в борта, корабль покачивается едва заметно, надежно привязанный к каменному кнехту.

Лалика не трапом не пользуется. Лихо, по-мальчишески спрыгивает за борт, умудрившись не отбить о камень босые ноги. Сперва Верховная удивляется перемене, но понимает: жрица просто вернулась домой. Верховная молча завидует: в ее годы так не поскачешь. Лалика учтиво подает Верховной мягкую, горячую, неожиданно сильную ладонь, никому не доверив свести на сушу высокую гостью. Следом выходят остальные: наследник покойной Лимны в архиве Высший жрец Помнящих Леонард, Высшшая жрица-целительница Ками, и верная Аласта, которой предстоит вести протокол собрания для Храма. Может, и ее имя попадет в летописи.

Пристань освещают факелы. Огненные блики причудливо мерцают на воде, дробятся на мельчайшие осколки и вновь сливаются.

— Пойдемте скорее, старейшая, — скользнув влажно сверкнувшим язычком по накрашенным губам, произносит Лалика. «И привычки у нас общие» — с удивлением думает Амелия. — Теперь моя очередь проявить гостеприимство.

Сопровождаемые Лаликой и встретившими их на пристани жрицами рангом пониже, Амелия и ее свита поднимаются по широким, удобным ступенькам. Строители тайной лестницы постарались на славу. Амме приготовилась к долгому подъему, она хорошо помнит, что Храмовая гора вздымается над морской гладью копий на двести. Но лестница кончается, вновь прибывшие входят в широкий подземный зал, потолок которого теряется во мраке. У входа на толстой цепи подвешен большой медный колокол.

Лалика трогает привязанную к «языку» веревку, по подземному залу плывет долгий, чистый звон. Мечется эхо: уходящий вверх колодец тонет во мраке, и тем, кто наверху, подали сигнал. Еще удар. Пауза. И еще один, громче всех.

Бесшумно, точно призрак, из темного колодца сверху выплывает широкая дощатая платформа с перилами, подвешенная на четыре огромные цепи.

— К сожалению, все не влезут, — произносит Лалика, перекинув косу за спину. — Поднимемся по очереди. Верховная жрица, возьмите с собой двоих из свиты и прошу сюда.

Не без колебаний Амелия вступает на дощатый настил. Впрочем, этого никто не видит — на лице Верховной жрицы можно прочитать лишь то, что хочет она сама.

Но ничего не случилось. Новый звон колокола, означающий окончание погрузки — и освещенный факелами маленький круг света начинает подниматься. Мимо проплывают стены каменного колодца, аккуратно вырубленного в скале. В темноте на влажном камне мерцают отблески факелов. Стены столь однообразны, что, кажется, они просто висят в каменном колодце, сверху и снизу лишь бездна мрака. Не определить, какое расстояние преодолел подъемник. Наконец, вверху показывается пятнышко света, оно становится все больше и ярче, пока подъемник не выплывает в еще один зал, побольше. Амелия оглядывается — и тихонько ахает, увиденное потрясает даже ее. Она ожидала чего угодно, только не такого.

— Я же говорила, у Храма Великой Матери есть тайны, — подмигивает Лалика.

Вокруг расстилается огромный сад, журчат фонтаны и рукотворные ручьи, поют птицы, никогда не видевшие настоящего солнца — только магический светильник, призванный изображать таковое. Вечнозеленая — ведь дыхание зимы не проникает в толщу скал — листва умиротворяющее шелестит под невесть откуда взявшимся теплым ветерком. То, что Амелия приняла за солнце, оказывается сгустком пламени, от него прямо-таки разит магией Аргелеба. Значит, к украшению сада приложили руку тавалленцы. Свод подземелья, облицованный сверкающей глазурью, удачно имитирует небо. И, как кажется на первый взгляд, наверх не ведет ни одного хода, хотя наверняка есть невидимый стороннему наблюдателю воздуховод.

— Вы все это сами сделали? — изумляется Амелия.

— Не все, — лукаво подмигивает Лалика. — Сады выращены нами, но «солнце» создано магией Аргелеба, водоемы помогали строить жрецы Лаэя, Кириннотара и Элисара. Видите, Верховная, как полезно дружить со всеми сразу?

Амелия невольно прикусывает губу. Дарящая Наслаждение права — не поспоришь. Что смогли бы сделать Храмы, если б не враждовали, а помогали друг другу? Может, и угрозе с Севера нашли бы, что противопоставить… Верховная жрица Исмины чувствует укол зависти: как ни богат ее Храм, такого чуда в его подземельях нет.

— Где будем жить? — спрашивает Амелия, переводя разговор в другое русло.

— Здесь. Нравится? Тут всегда тепло, а солнце заходит, как и на поверхности.