Сила Мира

Вокруг творится кошмар. Как в лихорадке, дрожит земля, в спокойных и еще недавно мелких речках вода словно вскипает. Они на глазах превращаются в бурные, сметающие все на пути потоки.

— А… что? — уставившись на Верховную полным муки взором, хрипит жрица.

— Не время для истерики! — перекрывая разрастающийся низкий грохот, кричит в ухо подруге Амелия. — Ты знаешь здешнюю магию. Что происходит?!

— Магия… вышла из-под контроля… Они убили Дарящую Любовь и осквернили… главный алтарь. Я… не смогу остановить…

— Сколько у нас времени? — вмешивается Фредегар. Оказывается, жрецы Храмов последовали за исминианкой, и теперь готовы прикрыть двух живых и одну мертвую от толпы. «Вовремя» — благодарно думает Амелия. До толпы не больше пятидесяти шагов, если б не взбесившаяся речка, до них с Лаликой бы уже добрались.

— Несколько минут, не больше… потом… взорвется «солнце».

— Боюсь, меньше, — зловеще усмехается Мелхиседек. — Смотрите!

Одураченные служителями Единого, бунтовщики уже одолели взбесившийся поток. Кого-то вода уносит ниже по течению и сбрасывает с рукотворных скал, остальные даже не замечают потерь. В сторону магов вновь летят стрелы.

— Как мы убедились, они подавляют магию, — добавляет король-Атарг. — Боюсь, нас просто сомнут.

— Служителей Небесного Воина смять не просто, — усмехается Фредегар. — Задержим их мечами. Оливер, Десмонд, Тирон — за мной. Остальные, у кого есть оружие — тоже. У кого нет, спросите у Тирона.

Амме так и не поняла, откуда взялось оружие. Казалось, еще совсем недавно у них не было ничего, кроме мечей на поясе, а теперь, будто из воздуха (может, и не «будто» — кто знает, на что способны жрецы Аргелеба такого ранга) появляются длинные, чуть искривленные клинки, коими удобно и рубить, и колоть, и резать. В руках сверкают даже несколько больших секир и алебард. Отточенная сталь зловеще сверкает в свете магического «солнца».

— Кто со мной? — без обиняков спрашивает Фредегар. — Шаг вперед.

Шаг навстречу смертельному бою делают все.

— Прекрасно, — отвечает Воевода Аргелеба. — Каждый доблестно погибший заслужит милость Повелителя Воинов… или других Богов. Стройсь! Вперед! Кто может колдовать, примените все, что знаете прежде, чем подавят магию.

Шагая в общем строю, Амелия не может видеть поле боя сверху. Но если б она была птицей, она бы увидела, как на крошечное, состоящее всего из тридцати двух человек каре надвигается нескончаемая лавина врагов.

Летят и летят болты и стрелы из луков. Невесть откуда взявшиеся пращники мечут глиняные снаряды — падая, они разбиваются, из осколков тут же выплескивается чадное багровое пламя. Вскрикивает Аласта, едва протиснувшаяся к Амелии: капля жидкого огня, отлетев, оставляет на щеке страшный ожог. Пропала красота секретарши, хотя, может, Ками сумеет… Но скоро Верховной станоновится не до сочувствия. Магия Лиангхара отзывается тошнотворной болью в голове, но королю-Атаргу сейчас не до страданий исминианки — точнее, из них он наверняка не побрезгует извлечь Силу. Мелхиседек презрительно усмехается, железные, деревянные и глиняные подарки горожан охватывает колдовское лиловое пламя. В лица колонне магов пахнуло лютой стужей, сердца сжались от вызванного магией иррационального ужаса, в строю, дико кричат арбалетчики: пламя, поглотившее болты, вороньими клювами бьет им прямо в глаза, навсегда лишая зрения. Крикнуть успевают не все: раскалываясь при падении, под ноги атакующим валятся глыбы льда…

Толпа останавливается, будто вновь налетев на преграду. Одно дело — резать беззащинных, и совсем другое — бросаться на магов, убивающих без колебаний. Но лишь на мгновение. Повинуясь командам монахов, вперед двигаются шеренги солдат городской стражи, за ними валом валят горожане. Побурлив, речной поток пересыхает, теперь только ряд мокрых, скользких камней разделяет мятежников и жрецов. Маги не могут применить ничего по-настоящему сокрушительного, опасаясь обрушить своды. Вместо того, чтобы насылать, к примеру, волны пламени, уничтожают врагов «точечными» ударами — по одному или небольшими группами. Взрываются небольшие огненные шары, пронзают плоть и латы ледяные стрелы, ответные стрелы вязнут в ставшем упругим и вязком воздухе… Первое в ее жизни сражение запомнилось Амелии какой-то вакханалией смерти.

Улучив момент, жрица сплетает простенькое, доступное и жрицам Исмины, и служительницам Амриты заклятие, трава под ногами бунтовщиков обретает твердость и остроту стальных лезвий. Наверное, две дюжины мятежников, пронзенные насквозь, успевают упасть под ноги атакующим, когда женщина чувствует жестокую головную боль. Вскрикивает — и видит, как чары истаивают, будто кто-то выпил вложенную Силу. Приглядевшись, Амелия замечает, что и другие заклятия действуют похоже. Первые несколько мгновений они разят врагов в полную силу, потом все слабее. Полностью лишить жрецов магии враг или не может, или не хочет. Скорее — второе, отмечает Амме. Наверное, они воруют Силу… Мятежники гибнут сотнями, но уцелевшие очертя голову прут вперед, будто накурившись одурманивающей травы.

Спокойнее всех Мелхиседек.