Сила Мира

Голову ломит, подкатывает противная слабость. Она не представляет себе, как заберется наверх. Но это и не нужно: лестница поднимается сама, пока женщины не скрывается в люке «колесницы». Их подхватывают крепкие руки, и женщины оказываются внутри летающей машины. Амелия безвольно распластывается на полу, на радость нет сил.

Немного отдышавшись, Амме оглядывается. Они в крошечной каморке, источником света служит странный светильник, прикрепленный к потолку. Тревожно-багровый, негреющий свет выхватывает из мрака лица людей, бросивших лестницу — Мелхиседека Атарга и архивиста Леонарда. Стены помещения сделаны из прошитой толстыми заклепками жести. Сверху-справа доносится ровный гул.

Постепенно Лалика приходит в себя. «Теперь и ты, дорогая, поймешь, как болит голова», — злорадно думает Амелия и стыдится своей мысли. Сама-то Верховная потеряла лишь несколько браслетов, а подруга — свой Храм, свою Дарящую Любовь, лучшую подругу. Голову ломит низкий рев.

— Мотор работает, — поясняет Мелхиседек. — Кстати, Верховная, что надо сказать людям, которые тебя спасли?

— Спасиб-бо, — выдавила Амелия. И думает, что она — первая Верховная жрица Исмины, которую спас Высший Палач Лиангхара. Мир определенно сошел с ума…

— То-то же. Займитесь, утешьте подругу — бедняжка потеряла все, чем дорожила, а нам только самоубийств не хватало. Держитесь покрепче. Сейчас будет трясти…

— Что?

— Я предупредил, — усмехается Мелхиседек.

С огромным трудом исминианка встает, и тут же пол круто уходит вниз и в сторону. Амелия пытается удержаться, но ее ведет в сторону и швыряет на пол. От боли в разбитых локтях на глаза наворачиваются слезы, набивая новые синяки и шишки, женщина катится в дальний угол. Ей удается схватиться за какую-то железную скобу, привинченную к стене, наверное, как раз для этого. Исминианка осматривается и видит: сам-то Высший Палач вцепился в такую заблаговременно.

— Вам нравится издеваться над беззащитной женщиной? — обиженно спрашивает она. Сейчас Амме не понимает, как глупо выглядит.

— А как же, на то я и Высший Палач, — хмыкает король. — Вы забыли мой милый титул, Верховная жрица? Ладно, отставить шуточки. Мы в таком дерьме, что это и вправду неуместно. Сейчас будет трясти еще больше — мы уворачиваемся от обломков, стрел и прочих радостей. Хотите посмотреть, что происходит? Поднимитесь наверх, в отсек для людей, там есть иллюминаторы.

— Как? — изумляется Верховная. При такой болтанке и стоять-то невозможно…

— Вон лестница, люк не заперт, на стене такие же скобы, как тут. Покрепче держитесь — и взберетесь без проблем.

Взбираясь скачущей мустангом лестнице, Амелия сто раз прокляла любопытство, но оно, видно, родилось прежде ее самой. Наконец, с усилием толкнув массивный люк, она вваливается в верхнюю кабину — и тут же катится по полу, ударившись головой о стену.

— Садись, — произносит Кормчий Бури, помогая жрице устроиться рядом с крошечным иллюмирнатором и привязывая к сидению ремнями. Жрица хочет возмутиться, но миг спустя сбивчиво благодарит главу Храма Лаэя: «летающая колесница» взмывает вверх, потом круто разворачивается. Мимо проносится гигантская глыба. Амелия сглатывает, представив последствия столкновения. Все вокруг заполняет низкий, рвущий уши грохот. Летательный аппарат встряхивает, швыряет в штопор. Выйти из него «колесничему» удалется лишь у самой земли. Амелия видит мечущихся по вытоптанным лужайкам людей, их перекошенные ужасом лица. Одежда на некоторых тлеет, на других горит: за бортом жарко, как в кузнечном тигле. И на это безумное копошение медленно, как в кошмарном сне, наплывает исполинская волна огня.

— «Солнце» взорвалось, — бормочет жрец Лаэя. — Теперь, если мы не успеем, нам конец…

Они несутся, уже не уворачиваясь от глыб (их каким-то образом умудряется отклонять в сторону Джованни). Вал огня накатывает, разрастаясь и приближаясь с каждым мгновением. «Летающая колесница» разогналась до скорости, когда внизу лишь мелькают пожираемые пламенем, засыпаемые обломками сады, ее трясет, крепления стонут, едва выдерживая неистовый напор воздуха, и наверняка бы не выдержали, но что-то снова делает Джованни. Выглядит главный маг Храма Элисара неважно: лицо побледнело, из носа на губы сползает струйка крови, глаза закатились…

Проносится пробитая заклятьем Лалики толща скалы. Амме поражается, как неизвестный «колесничий» ухитряется не врезаться в края, и окунается в простор и ослепительное сияние погожего осеннего дня. Сразу за ними из бреши выхлестывает колоссальный протуберанец пламени. Он растет, расширяется, разрушает стену, пока, наконец, не начинает проваливаться вся Храмовая гора с дымящимися руинами Храма Амриты наверху. Разворачиваясь на Кешер, «летающая колесница» закладывает широкий вираж над городом, и Амелия видит все, что случилось с Медаром, от начала и до конца.