Сила Мира

Аэлла ощущает острую благодарность к солдату, рискующему ради нее жизнью. С ним уютно и спокойно даже тут, на холодной земле, когда над головой мчится смерть. Он знает, что делает, и идет на риск осознанно, продумав все, что нужно сделать, а не по-глупому бросается на врага. Если уж мужа, то такого!..

— Спасибо, — шепчет женщина, губы касаются заросшей щеки…

Последний дракон идет, едва не задевая когтями землю. Как он при этом не врезается в дома или яблони, да еще избегает пушечных ядер, уму непостижимо, но ядра продолжают лететь мимо. Два из них даже с грохотом сталкиваются: в грязь, совсем близко от лица Аэллы, бьют раскаленные осколки. Чудовище, сбросив скорость и пренебрегая опасностью, плюет жидким огнем прицельно…

Когда ветер, поднятый гигантскими крыльями, стихает, Аэлла окликает бойца:

— Оливер?

Слабый стон в ответ. Запах паленой ткани, кожи и мяса, смешанный с гарью драконьей слюны. Не помня себя и не задумываясь об опасности, Аэлла вскакивает из грязи, склоняется над раненым. Лицо уцелело, но все, что ниже пояса, представляет собой сплошной ожог. Тем не менее воин еще дышит.

Мокрый плащ слетает с плеч аэллы в грязь, с невероятным трудом женщина взваливает на него тяжелое тело в доспехах и с мечом. Хватается руками за край и, захрипев от натуги, тянет к лазарету. До храма рукой подать — шагов сто — и бесконечно далеко, потому что драконы, заложив крутой вираж, уже вновь заходят на село… Что-то горит, бахают пушки, стелится по улицам пороховой дым, но летучие монстры кажутся заговоренными. Хоть Крейтон и уверен, что в селе пушки и стрелки почти неуязвимы, сейчас Аэлле так не кажется.

— Живи… Живи… Да живи же! — бормочет она, волоча по грязи отсыревший плащ с раненым. Стоит бы посмотреть, жив ли он, но… Танцовщица знает, что стоит остановиться — и больше не заставишь себя сделать ни шагу.

…Грохот взрыва позади. Долетели, гады… Аэлла кидается наземь, накрывая собой раненого — совсем как он ее, упругий ветер, поднятый крыльями, вжимает ее в стылую грязь.

— Брось меня — все равно помру… неси… снадобья, — чуть слышно шепчут губы, сведенные судорогой боли, шепот тонет в грохоте канонады. Аэлла содрогается: все это время он был в сознании. А она даже не перевязала раны… Хотя такие раны перевязывать нет смысла. Тут поможет лишь Нек с ее магией, да и то едва ли.

— Молчи, береги силы, — приказывает танцовщица, роясь в мешке. Наконец ей удается найти небольшой железный сосуд с завинчивающейся крышкой. В нем обезболивающее. — Хлебни, только один средний глоток.

Воин отхлебывает, закашливается, но честно проглатывает противный на вкус, горький отвар.

— Движемся дальше, — произносит Аэлла и, превозмогая свинцово-тяжкую усталость, волочет плащ, ставший носилками, дальше. «Хоть бы кто помог…» — думает она отрешенно. Но у всех свои дела — артиллеристы и арбалетчики опустошают арсеналы, стремясь сбить на землю хоть одно чудище. Остается пятьдесят шагов, ине просто пятьдесят, а по площади перед храмом… Там от чудовищ не скроет даже трава.

Аэлла не видит, скорее чувствует, как со спины заходит очередная тварь. До лазарета, до спасения закрывшего ее собой бойца еще шагов тридцать. Кто бы мог подумать, как это много…

Она шлепается рядом с большой лужей, на этот раз боком. И видит бой с драконом от начала до конца. В соседнем доме грохает так, что звенит в ушах, крупное орудие, увесистое ядро взлетает навстречу крылатому чудовищу. Тварь уклоняется от удара, быстро и ловко спикировав к земле, но ядро вдруг меняет направление и ускоряет движение, Аэлла уже не может за ним проследить. Дракон пытается уйти вверх, но поздно: пятьдесят фунтов чугуна с грохотом бьют в основание правого крыла чудовищу, проламывая броню. Летят осколки толстой чешуи, тварь, обиженно взревев, теряет высоту. Она отчаянно машет уцелевшим крылом, но в него тут же врезается, с оглушительным хлопком разорвавшись, болт из храмового арбалета Крейтона. Дракон пытается нормально сесть, но неуклюже кувыркается в воздухе и врезается головой в храм Аргишти. Трещит проламываемый купол, внутри вспыхивает драконья слюна, и чудовище застревает. По основному зданию храма-лазарета бежит пламя.

— Нек! — не помня себя, вопит Аэлла, бросаясь к пристройке-лазарету, где работает целительница. Пристройка цела, но у входа, пробив стену Храма навылет, лежит в грязи голова чудовища, а по крыше бегут языки пламени. Голова еще живет — огромные желтые глаза открыты, в них застыла вполне осмысленная злоба на весь Мир, который не дал полакомиться человечинкой и судил умереть в этой проклятой деревянной часовенке.

Аэлла бросается к дому старосты. Крейтон должен помочь…