Сила Мира

— Не уйдешь, сволочь! — слышу злой шепот в кустах. Шепчет молодой парень, выцеливающий меня из легкого охотничьего арбалета. Магия услужливо помогает различить движение в прибрежных кустах. Прекрасно, вон еще шестеро, и все с арбалетами. Милые традиции страны, поклоняющейся богу правосудия Аргишти…

Время услужливо растягивается, как всегда в бою. Я успеваю сделать куда больше, чем в обычных условиях. Например, засечь позиции всех шестерых — сразу видно, не солдаты, а обормоты, способные стрелять лишь в мечтах. То есть, вообще-то, плотогоны должны уметь попасть в голову — иначе ограбят разбойники, особенно если плыть в края дремучие и дикие. Но хороший воин, во-первых, разместился бы дальше, во-вторых, надежнее замаскировался, а в-третьих, не выдал бы себя глупым шепотом и шуршанием листвы. И такой уж точно не промажет, если имеет возможность стрелять первым и прицелиться.

Вообще-то, не стоит тратить на обалдуев магию — самому взять арбалет и расстрелять обалдуев по одному, благо, из-за шалаша это сделать удобнее всего. Но пусть и Тетрик посмотрит, поучится. Жаклин, то есть Исмина говорила, способность к магии проснется, если в его присутствии творить магию. Вот и посмотрим, что он может на самом деле.

На призыв Сила откликается сразу. Тишину опустевшего на ночь рынка разрывают дикие, полные смертной муки вопли. Неудивительно — боль от того, что я сотворил с плотогонами, такова, что умирают гордость, злоба, любовь, страх… Умирает все то, что составляет личность — остается лишь Она, Ее Величество Боль. Жаль, простой смертный не способен такое долго выдерживать.

А если говорить не столь высокопарно, зато конкретно, костный мозг горе-стрелков превратился в расплавленный свинец…

Когда последний из корчащихся в кустах убийц затих, я оборачиваюсь к Тетрику, парень как раз успел схватить арбалет и залечь за тюками с продовольствием.

— Тетрик, осмотри их, — прошу я. — Собери оружие, выверни карманы на предмет деньжат. Не думаю, что они богаты, как наш Оноре, но нам все сгодится.

— Почему сразу я? — спрашивает парень. Я бы тоже испугался, если б меня послали обчищать покойников, убитых неизвестным заклятием. Лет этак сорок назад, в бытность мою Рабом Лиангхара. Впрочем, вскрывать людям горло я не боялся уже тогда.

— Должен же ты увидеть воочию, что может магия, — равнодушно поясняю я. — Заодно поглазеешь на тех, кто из-за ерунды готовы мальчишку пристрелить.

Тетрик сглатывает, однако слушается и отправляется к указанным кустам. Возвращается несколько минут спустя, бледный, но явно кое-что понявший. Исмина права — учиться он будет быстро, на долгие годы познания времени нет. Да и бледность объяснима. Еще бы не побледнеть — от трупов просто разит враждебной самой жизни, хоть тоже необходимой Миру, магией.

— Больше они нас не побеспокоят, — изрекаю и без того очевидное. Мертвецы вообще самые незлобивые и безобидные в этом Мире, есть не просят, не предают и не доносят, к пьянству и разврату равнодушны. По сравнению с живыми — так просто ангелы. Жаль, пахнут плохо, особенно полежав пару дней на солнцепеке… — Пора.

Снятый с деревянного кнехта канат скользнул по воде и, выбранный Тетриком, расположился рядом с товаром. Я орудую шестом, выгребая на стремнину. Сильное течение подхватывает наше утлое «плавсредство» и гонит на северо-запад. Оглядываюсь. Несколько огней, по которым можно угадать местоположение Лиата, медленно отодвигаются во тьму, пока не пропадают за косогором. Вокруг, насколько хватает глаз, чернеют залитые мглой нетронутые леса, перемежаемые мелкими деревнями. Над головой низкое, затянутое тучами черное небо.

— Ствангар, — произносит Жаклин.

— Да, настоящий Ствангар, — говорю я. — А не столица с ее храмами, мостами и проспектами. Стана огромная, могучая, но совершенно неустроенная. Так мы и будем плыть больше месяца…

Глава 9. Мор нехавендский

«Кузницей Империи» называли Нехавенд, когда еще не было Марддара, но и потом город успешно соперничал со столицей Поля Последнего Дня. В прошлом году Марддар попал в беду, но ничего хорошего Нехавенду это не принесло: великий город зачах, его полумиллионное население подтаяло по крайней мере вдвое — но и сейчас столица Васта, свободно раскинувшаяся на обоих берегах величавого Венда, способна поразить воображение. Васт — самая богатая из северных провинций, и, соответственно, равных Нехавенду городов на Севере не было и нет.

И все же Нехавенд — лишь уменьшенное и не слишком удачное подобие столицы. Аэлла и прочие, побывавшие в Ствангаре-городе, видят это сразу.

Но чем ближе они подходят к утопающим в садах предместьям, тем становится яснее: что-то в Нехавенде не так.

— Что такое? — спрашивает Сати, глядя, как тревожно всматривается в безмолвную громаду города Неккара.

— Что-то странное. Когда я была тут прошлый раз, вон там был рынок, а там был плац, где гоняли новобранцев. На улицах прохожие. А теперь… Не могу поверить, что город оставлен без войск, а все жители сбежали. Тут же не меньше трехсот тысяч живет! О, смотрите! Вот и ответ…