Сила нашего притяжения

Глава 19

Проснувшись, я ощущаю, как холодный воздух кондиционера обдувает мое полуобнаженное тело. Прищурившись, различаю рядом с кроватью силуэт Леона. Он накидывает мне одеяло на плечи и нежно целует в лоб.

Затем Леон выходит из комнаты, а я продолжаю бодрствовать, пока не улавливаю щелчок входной двери и не убеждаюсь, что любимый ускользнул незамеченным. Из груди у меня вырывается вздох облегчения, я ощущаю себя на седьмом небе от счастья. Притягиваю к себе подушку Леона, вдыхаю его запах, впитывая остатки тепла, и вновь засыпаю.

Когда раздается звонок будильника, снаружи еще темно. Это прямо волшебство какое-то: мало того что я легко готов встать с кровати, но еще и радуюсь этому. Я готов отправиться на свой первый космический запуск – а сколько их еще будет! Пускай сегодня отправляют всего лишь небольшой спутник, но он играет важную роль во всей миссии – без него НАСА не сможет осуществить приземление одного из модулей корабля на поверхность Марса. Триангуляция. Или что-то вроде того. Мне следовало бы внимательнее слушать папу, когда он объяснял, что это такое, но, честно говоря, от рассказов отцов иногда скулы сводит от скуки.

Я проверяю присланные подписчиками уведомления, люди искренне радуются предстоящему запуску. Все ожидают, что я расскажу об этом, но мне не хочется делать сюжет. Мечтаю разделить этот момент только с Леоном.

Мое тело переполняет энергия. Я безумно рад снова оказаться с ним рядом. Мне хочется, чтобы мы никогда больше не расставались.

Я так и не ответил на его условное признание в любви, но, похоже, мои чувства к нему не менее сильные. Раньше мне не доводилось испытывать ничего подобного. Я не могу это контролировать и потому напуган до глубины души. Леон вышел из моей комнаты всего полчаса назад, а я уже по нему скучаю. Очень скучаю. Пустота расползается у меня в груди, оставляя после себя лишь легкое жжение, тоску и желание.

Наконец я покидаю комнату, захожу в душ – а в следующий миг, не успев даже ничего осознать, обнаруживаю, что уже стою в зоне ожидания вместе со своей семьей. Время нашего отъезда назначено на половину восьмого, но я не догадался спросить, когда сюда придет Леон. Вокруг нас лишь несколько оставшихся семей астронавтов. Мы вежливо приветствуем друг друга, и меня официально знакомят с несколькими учеными, с которыми я встречался, когда брал интервью для своих подписчиков. Леона нигде не видно, отчего ноющая боль в груди становится еще сильнее.

Мы снова садимся в черную машину и присоединяемся к каравану похожих автомобилей, который растянулся на четверть мили. Это часть Флориды выглядит такой… пустынной. Тут очень влажно и вокруг сплошные болота, но грязь все равно кажется на вид засохшей. Я легко могу сосчитать редкие деревья вдоль дороги, мимо которых проносится наш кортеж. Пожалуй, это самый долгий период за последние недели, который я провожу вместе с обоими родителями. И я невольно возвращаюсь к назойливому вопросу, который уже какое-то время не выходит у меня из головы.

– Отец, – говорю я, – можно у тебя спросить кое-что о «Стар-Вотч»? Об этой авиакатастрофе и Марке?

Он нервно выпрямляется.

– Хм… конечно, – наконец отвечает папа. Я беспокоюсь из-за своего вопроса; возможно, это чересчур и отцу не хотелось бы лишний раз вспоминать о том случае, однако он поворачивается ко мне, поэтому я делаю глубокий вдох и спрашиваю:

– Тебе не показалось, что «Стар-Вотч» словно ждали эту катастрофу? Я все время пытаюсь разобраться, на нашей они стороне или нет. Не уверен, что они сами это знают.

– Что ж, если вопрос в том, на нашей ли они стороне, – говорит он со смешком, – то, как мне кажется, можно смело сказать «нет». Журналисты заботятся лишь о себе, их волнуют только рейтинги. Но я не думаю, что они желали бы ради этого чьей-то смерти.

– Тут что-то не складывается, – спорю я. – Вначале они вели себя очень радушно. Повлияли на законопроект, обеспечивающий финансирование основной части программы «Орфей». То видео с мистером Бэнноном… репортеры сделали всё возможное, чтобы он сам и вся программа выглядели в глазах наблюдателей беспроигрышной ставкой. «Стар-Вотч» прославились как самый главный союзник НАСА. А теперь ведут себя так, словно организация находится на грани краха, и акцентируют внимание на…

Его вздох прерывает мой монолог.

– Сынок, я не знаю. Те первые видео были довольно сомнительными. Журналисты пытались угодить и нашим и вашим – судьбу законопроекта решали две партии, и сама нация поделилась на сторонников и противников. Этакая двустороннесть. И да, я только что выдумал это слово. В любом случае, – продолжает он, – республиканцы ненавидели нас за то, что мы отбираем средства у военного бюджета. Демократы опасались, что, как только эти финансы иссякнут, НАСА попросит денег, зарезервированных на образование и социальные программы. Зачем нам исследовать космос, если мы должны привести в порядок нашу кривую систему здравоохранения?

В машине воцаряется тишина. Это серьезный аргумент.