Сила нашего притяжения

– Строго между нами, хорошо? Чтобы это не попало ни в твои стримы, ни в разговоры с друзьями? – спрашивает отец, и я согласно киваю. – Конец шестидесятых был не лучшим временем для Америки. Мы увязли в бесконечной и бессмысленной войне, унесшей море человеческих жизней. Кеннеди пообещал то, что могло привести к согласию все стороны политического спектра: к концу десятилетия мы отправим человека на Луну. «Стар-Вотч» посчитали, что подобный энтузиазм сможет сработать им на руку. Они решили, будто смогут воспроизвести ту атмосферу в нынешнем политическом климате. А НАСА просто выписывало чеки.

– Вот откуда взялся этот закос под шестидесятые! Это тоже идея «Стар-Вотч»?

– По крайней мере, так мне сказал Марк. Вот почему мы живем в этих модных домах с мебелью середины прошлого века и ретропроигрывателями. «Стар-Вотч» своими интервью создало Марку Бэннону его имидж: истинный американец – человек, сумевший объединить страну после морально-политической катастрофы последних нескольких лет.

Меня осеняет догадка.

– Не слишком ли много у них власти?

– Думаю, именно поэтому они так дурно обращались с твоим отцом, – вмешивается в разговор мама. – Журналисты считали, что Бэннон лучше подходит на роль человека, способного возглавить первый полет.

– «Стар-Вотч» пытались дергать за ниточки, вот почему все было так… странно. Твои стримы оказали им медвежью услугу. Зато снискали нам благосклонность НАСА.

Мы выходим из машины, и нас провожают на огороженную территорию за пределами пусковой зоны спутника. Площадка выглядит довольно небольшой. Я знал, что мы посылаем в космос спутник размером примерно с человека, но все равно невольно нафантазировал себе огромные шаттлы и грандиозное шоу со всполохами пламени и ревом турбин.

Справа от меня, за спинами толпы, настраивается съемочная группа «Стар-Вотч». Они подбирают правильный ракурс, чтобы сфотографировать нас на фоне восходящего солнца. Я представляю себе совещания «Стар-Вотч», на которых продюсеры задаются вопросом, почему люди теряют к ним интерес, и решают, что трепыхаться дальше бессмысленно, поэтому нужно дернуть за рубильник и прихлопнуть всю программу. Все это кажется такой чушью.

Когда мы выходим на смотровую площадку, дверь в заборе закрывается. Я окидываю собравшуюся толпу взглядом и смотрю вдаль за колючую проволоку.

Вдруг до меня доходит, что здесь, рядом со мной, собрались одни из самых выдающихся умов нашей страны.

И впервые я готов включить в их число своего отца. Он стоит здесь, как равный среди равных, пользуется уважением всей страны – и это вызывает у меня довольную улыбку. Все сомнения, что терзали меня раньше, – как нас примут семьи астронавтов, не покажемся ли мы зрителям скучными, – оказались пустыми домыслами.

Я отделяюсь от родителей и прохожу мимо одетых в форму астронавтов, их супругов и детей. Краем глаза я вижу, как Грейс пожимает руку какому-то парню в костюме. Леон должен быть где-то рядом.

Уже начался обратный отсчет, но мне хочется сначала добраться до любимого. Я проталкиваюсь сквозь толпу, и меня распирает от нетерпения. Наконец я ловлю взгляд Леона, и он отвечает мне улыбкой. Я смотрю направо и замечаю Киару, которая устанавливает позади него камеру. Она многозначительно кивает мне, и я понимаю, что ей от нас нужно.

Вот он, их новый ракурс.

Это же идеальная картинка. Лучше и не придумаешь, как оживить угасающий интерес к проекту. Юношеская любовь на фоне запуска ракеты. Я встаю рядом с Леоном, камера смотрит нам в спины. Лица всех присутствующих обращены вверх. Когда спутник взлетает, я беру ладонь Леона в свою и сжимаю.

Восхитительная, безупречная картинка.

До тех пор, пока спутник не взрывается в небе прямо над нами.

Глава 20

Какое-то мгновение ничего не происходит. Ударная волна оказалась еле ощутимой, как будто по толпе пронесся сильный, но очень теплый порыв ветра, а затем многомиллиардная антенна превращается в кучу дымящегося пепла в поле за колючей проволокой.

После того как первоначальный шок проходит, Леон отпускает мою руку и бросается к своей маме. Люди кричат мне, чтобы я вернулся, шел к выходу, сделал… да черт его знает что. Я не могу сосредоточиться, и все вокруг носятся в разные стороны.

– Это последний гвоздь в гроб НАСА, – мрачно произносит один из астронавтов, и его слышит слишком много людей.

Неужели нас постигла такая серьезная неудача?

Я никак не могу отыскать своих родителей, не могу найти Леона, потому что меня увели в здание. Обеспокоенный ропот заполняет небольшой офис, некоторые из ученых бегают по помещению туда-сюда.

Мне не хочется оставаться сейчас в одиночестве. Но меня все бросили. Или это я их бросил, не суть.

Именно поэтому я делаю единственное, что может меня успокоить, вернуть ощущение, будто всё под контролем. Я достаю телефон и начинаю стрим.