Сила неведомая

– Чтобы продлить этому миру жизнь? Нет, спасибо! – И выражение мрачного презрения на лице Ситона поразило своим почти сатанинским видом. – Это именно то, чего я желаю избежать! Мир перезрел и перегнил, он перенаселён гнойным человечеством, которое бесчеловечно и хуже любого чудовища, что яростно борется за свою жизнь и ненасытную жадность. Одним средством против этого зла могло бы стать отсутствие рождаемости детей в течение последующих тридцати или сорока лет – облегчение наступило бы непередаваемое; чудовищное бремя спало бы, и появился бы некий шанс на улучшение; но поскольку это невозможно, то нужно искать и находить другие средства. Чистое лицемерие говорить о любви к детям, когда каждый день мы читаем о матерях, которые продают своих отпрысков за большие суммы наличных; в последнее время в Китае в период голода родители убивали своих дочерей, как телят, и съедали их. Отвратительным фактам, подобным этим, нужно уметь смотреть прямо в лицо – бесполезно прятать их за чьей-то спиной и бормотать прекрасную ложь о «материнской любви» и подобной чуши. А что касается древней заповеди на скрижали «Чти отца и мать», то в каждой газете пишут о мальчиках и девочках, нападающих и убивающих своих родителей из-за нескольких долларов.

– Ты принимаешь эти отвратительные факты слишком близко к сердцу, – медленно сказал Гвент. – Но есть и другой, более положительный взгляд на эти вещи. Газеты всегда отражают самую худшую и грязную сторону всего – иначе, и печатать незачем. Газеты напоминают мне о гниющих кучах листьев в саду, когда весь мусор сваливают в одно место, пока не начнёт распространяться ужасная вонь, а затем всё это сжигают очистительным пламенем, превращая в прекрасное удобрение.

Он замолчал на секунду, а затем продолжил:

– Я не сентиментален, но смею сказать, что есть ещё немногие народы, которые продолжают любить друг друга в этом мире, и об этом полезно было бы знать. Моя сестра любила своего сына Джека. Его смерть помутнила её рассудок – доктора говорят, что она выздоровеет, что это только «шок». Шок несёт ответственность за многие трагедии со времён Европейской войны.

Ситон нетерпеливо поёрзал, но ничего не ответил.

– Ты несколько взвинчен, – заметил Гвент миролюбиво. – Ты пригласил меня по делу – и вот я здесь. Я закурю?

Его собеседник кивнул, и он вынул портсигар, достав из него исключительно ароматную гаванскую сигару.

– Ты ведь не куришь, а то я бы тебя угостил, – сказал он. – Жаль, что нет, это успокаивает нервы. Но я знаю твои причуды; ты слишком хорошо знаком с устройством человеческого организма, чтобы курить или пить. Что ж, каждому своё! Так от меня ты хочешь, чтобы я объяснил всю важность и значение этой субстанции, которую ты разработал, правительству США и убедил их её купить. Верно?

– Верно! – И Роджер Ситон остановил исполненный яростного нетерпения взгляд на жёстком лице Гвента со впалыми щеками. – И помни, что это не игрушки! Кто заполучит эту вещь – тот будет владеть миром! Я предлагаю её Штатам, но предпочёл бы отдать Британии, будучи англичанином. Но британские учёные тугодумы однажды уже пренебрегли мною, и я не собираюсь предоставлять им возможность повторить это. Короче, я предлагаю Соединённым Штатам силу, способную прекратить все войны и даже пресечь любую вероятность войны в будущем. Никакие Версальские договоры больше не понадобятся. И единственное, чего я прошу взамен, – это нерушимое обещание правительства воспользоваться им. Для этого, конечно, понадобится прецедент. Мои же личные амбиции и скромные материальные нужды будут вполне удовлетворены ежегодным денежным вознаграждением вплоть до самой смерти. Его размер может быть определён самим правительством. Условие использования моего открытия является обязательным – обет должен быть торжественным и нерушимым.

Гвент медленно выдохнул дым сигары.

– Это несколько затруднительно! – сказал он. – Где и когда его нужно использовать?

Ситон многозначительно поднял руку.

– Ты не слушаешь! – сказала он. – Предположим, две нации поссорились, или, скорее, их правительства и пресса вынуждает их ссориться, США (обладая моим открытием) выступает между ними и говорит: «Очень хорошо! Первые же шаги к войне, первый же выстрел означает истребление одного из вас или обоих! У нас есть сила сделать это!»

Гвент вытащил сигару изо рта.

– Истребление! – пробормотал он. – Истребление? Одного или обоих!

– Только так – абсолютное истребление! – и Ситон улыбнулся с видом довольного торжества. – Холокост микробов! США должны дать понять всему миру, что они способны сделать это (не выдавая моего открытия). Они должны провозгласить всем народам: «Больше у нас не будет войн! Если планируется убийство невинных, то мы с лёгкостью можем убить и самих нападающих, и нам это ничего не будет стоить – не понадобятся ни корабли, ни оружие, ни снаряжение». И, конечно, спорщикам будет предоставлено время для разрешения конфликта между собой.

Сэм Гвент, зажав сигару между пальцев и задумчиво глядя на её тлеющий кончик, проницательно улыбнулся.