Сила обстоятельств

В октябре или ноябре Гастон Галлимар пожелал встретиться с Сартром. В июльском номере «Тан модерн» Мальро было предъявлено обвинение, обидевшее его. Мерло-Понти цитировал статью из «Нью-Йорк таймс» с поздравлениями в адрес Мальро, примкнувшего к голлизму и сохранившего таким образом верность своей прежней троцкистской позиции, а затем воспроизводил возмущенный ответ вдовы Троцкого. «Мальро никогда не симпатизировал троцкизму, напротив… Мальро лишь делает вид, что порвал со сталинизмом, а на деле служит своим бывшим хозяевам, пытаясь установить связь троцкизма с реакцией». Материалы дополнялись письмом одного американца, раскрывавшим то обстоятельство, что Мальро, к которому Троцкий дважды обращался с просьбой свидетельствовать в его пользу, каждый раз уклонялся. Мерло-Понти напоминал, что до 1939 года Мальро действительно предпочитал Сталина Троцкому, и упрекал его в том, что он утверждает обратное, причем смешивает троцкизм с голлизмом. Мальро тотчас обратился к Галлимару, угрожая ему репрессиями, если он не выгонит нас. Сартр отнесся к этому весело, к величайшему облегчению Гастона Галлимара, проникновенным тоном заявившего своим сотрудникам: «Вот это настоящий демократ!» Жюллиар предложил приютить наш журнал. Мальро попытался запугать его компаньона, Лаффона, у которого должны были появиться мемуары де Голля: генералу-де наверняка не понравится быть изданным тем же издательством, где печатается «Тан модерн», и, возможно, он заберет свою рукопись… Тем не менее в декабре мы перебрались на другую сторону Университетской улицы.

Дела шли все так же плохо. РПФ распалась потому, что буржуазия не нуждалась в ней более; снова объединившись и окрепнув, она одержала мрачную победу над раздробленным пролетариатом: он проиграл битву за увеличение зарплаты. Но настоящую опасность представлял собой Атлантический пакт, который готовился подписать Робер Шуман, сторонник «Малой Европы»: он окончательно разделит мир на две части и ввергнет Францию в войну, если Америка развяжет ее.

В это время появилось или создавалось большое число пацифистских движений. Самым шумным было движение Гари Дэвиса. Этот «человечек», как называли его тогда, расположился под колоннадой ООН, считавшейся международной территорией, и заявил в интервью, что отказывается от американского гражданства, дабы стать «гражданином мира». 22 октября образовался связанный с его именем «Комитет солидарности», объединивший Бретона, Камю, Мунье, Ричарда Райта, недавно обосновавшегося в Париже. В ноябре, в тот день, когда Дэвис устроил скандал в ООН, Камю в соседнем кафе организовал пресс-конференцию, где встал на его сторону. Бурде поддержал его передовицей, и с той поры «Комба» каждый месяц посвящала страницу движению «За мировое правительство». 3 декабря в зале «Плейель» состоялось заседание, где Камю, Бретон, Веркор, Полан защищали эту идею. Камю был обижен тем, что Сартр отказался принять в этом участие, и торжествующе сообщил нам, что митинг на Зимнем велодроме собрал 9 декабря двадцать тысяч человек. Сартр полностью был согласен с коммунистами, полагая, что дело Гари Дэвиса надуманно. Мы только смеялись, когда правые обвиняли Дэвиса в том, что он «подкуплен Москвой». Его идея была не нова, вот уже год, как шли разговоры о «всемирной федерации». К тому же его поступку не приходилось удивляться: в Америке полно вдохновенных чудаков, которые напыщенно выдвигают наивные лозунги. И весьма показательно, что его всерьез приняли в Европе «левые» интеллектуалы.

Через несколько дней после митинга 9 декабря, где Камю выступал в защиту мира, Ван Ти принес ему направленную Сартром и Бурде петицию против войны в Индокитае. Он ее не подписал. «Я не хочу играть на руку коммунистам», – заявил он. Придерживаясь высоких принципов, Камю редко снисходил до частных случаев. А Сартр считал, что, борясь против всех войн вместе и каждый в отдельности, можно добиться мира во всем мире.

В начале декабря РДР организовало митинг в зале «Плейель», говорить о мире пригласили интеллектуалов разных стран. Выступил Камю, потом Руссе, Сартр, автор «Сталинграда» Пливье, Карло Леви, Ричард Райт, речь которого я перевела. Было много народа и аплодисментов. Руссе произнес обличительную антикоммунистическую речь. В недрах РДР началось расслоение: большинство хотело присоединиться к социальной борьбе компартии, а меньшинство, к которому принадлежала большая часть руководителей, склонялось к правым под предлогом того, что коммунисты враждебно относятся к Объединению.