Сила сильных

Рыжее существо вновь глянуло в сторону реки. Обе его руки сжимали корень, надбровья отсвечивали при лунном свете над глубокими впадинами, в которых скрывались глаза. На скулы и широкие губы тоже падали пятна света, и в каждый завиток шкуры, точно седина, вплетались бледные лучи. Но глазные впадины были темны, точно голова стала уже мертвым черепом.

Водяная крыса поняла по неподвижности существа, что можно не опасаться. Она резво выпрыгнула из-под куста и, не боясь, пересекла свободное пространство, а потом вовсе отвлеклась от застывшего существа и занялась поиском добычи.

Теперь в обеих глазницах появился свет, два огонька, робкие, как звездочки, отражавшиеся в гранитных кристалликах на склонах утеса. Затем огоньки разгорелись, стали четкими и светлыми, засверкали и опустились к нижним краям впадин. Неожиданно в полном безмолвии огоньки превратились в узкие полумесяцы, излились из глазниц и на морщинистых скулах затряслись тонкие блики. Огоньки снова засветились, просвечивая через серебристые завитки бороды. Они повисли, вытянулись книзу, закапали, перекатываясь по бороде с одного завитка на другой, и собрались на нижнем конце. Отблески на скулах вздрагивали, когда по ним сбегали капли, а затем все эти капли сошлись вместе на конце бороды и превратились в струйку серебристых блесток, с шумом сбежавшую на сухую палую листву. Водяная крыса кинулась бежать.

Рыжее существо вытащило правую ногу из земляной каши и неуверенно двинулось вперед. Шатаясь, оно сделало полукруг и оказалось у прохода в больших кучах терновых кустов, откуда открывался широкий развороченный след. Существо двинулось по следу, и в свете луны оно казалось серым и голубоватым. Теперь оно стремилось из последних сил, и голова его безвольно дергалась то вверх, то вниз. Кроме всего существо еще и хромало. Когда оно добралось до склона, шедшего к водопаду, оно уже передвигалось лишь на четвереньках.

На уступе существо заспешило. Оно добежало до дальней его стороны, где талая вода с ледяных горных круч переливалась через скалы. Потом вернулось назад и спустилось туда, где под утесом застыло некое чуждое существо. Здесь оно безуспешно пыталось сдвинуть обломок скалы, который накрывал низкий земляной холмик, но сдвинуть этот валун у него не было сил. Наконец оно оставило безнадежные попытки и ползком добралось до разбросанного кострища. Оно подошло вплотную к толстому слою пепла и легло на бок, согнув ноги и прижав колени к груди. Затем подложило сложенные ладони под щеку и замерло без движения. Перекрученный и гладко отполированный корень лежал у самого лица. Существо не издавало ни звука и как бы врастало в землю, прижавшись к ней мягкой плотью так плотно, что ток крови и дыхание не ощущались.

Глаза, как зеленые огоньки, светились кругом, и желтые псы осторожно подбирались все ближе, прячась среди лунных теней. Они сошли на уступ и украдкой двинулись к откосу. Их влекло сюда, несмотря на страх, они обнюхали землю, но еще приблизиться не посмели. Над уступом тихо вставал серый рассвет, и последний ночной ветерок пронесся через долину в межгорье. Зола на кострище с шумом зашевелилась, взмыла в воздух, вращаясь на лету, и опустилась, покрывая недвижное тело. Гиены присели у камней, вывалив языки и громко дыша.

А далеко, над морем, небо уже заалело и скоро стало золотиться. В земной мир возвратился свет а с ним и дневные оттенки. При блеклом пока, раннем свете были четко видны два существа, одно — желтое, как песок, хищно уставилось от утеса на другое — каштановое, рыжее. Вода с ледяных гор все ширилась, сбегая сверкающей струей в виде длинного, изогнутого каскада. Гиены подняли зады с земли, двинулись в разные стороны и с двух концов подкрались к кострищу. Обледенелые горные вершины застыли в ослепительном сиянии. Они радостно встречали солнце. Вдруг послышался звук, подобный удару грома, и гиены, трусливо сжавшись, отскочили назад, к утесу. Звук этот заглушил шум воды, разнесся в горах, пролетел со скалы на скалу и поплыл со звучными отголосками над лесами, уже освещенными солнцем, и все дальше, дальше, к самому морю.

12