Сила слова (сборник)

К обычному «советскому» набору школьных предметов добавилось угрожающее количество новых направлений. Предполагается, что современный ребёнок с младенчества обязан владеть всем, чем только можно. Чем сто лет тому назад не каждый столетний мудрец владел. В яслях изучить три языка, чтобы потом на рынке вакансий лет через двадцать, когда любой выученный язык выветрится, составить достойную конкуренцию менее образованным ровесникам. И не абы как изучается, а по новейшим экспериментальным методикам, вплоть до приёма неких «витаминов ума» и «таблеток прилежности». Конкуренция на рынке в новейших методиках обучения сегодня очень велика, но вот надо ли это ребёнку? А кто его спрашивает? Рвение иных родителей таково, что даже вечная и острая для России финансовая проблема им не помеха, готовы любые деньги выложить, лишь бы побольше престижных знаний запихнуть в своё эксклюзивное чадо. Ребёнок ими воспринимается не как самый любимый и дорогой человечек на свете, а как дорогой многофункциональный компьютер, на который инсталлируются все имеющиеся в мире новые программы. Этакий нескончаемый апгрейд. От избытка эмоций и нехватки сил этот «компьютер» начинает медленно перезагружаться, «зависать» и в конце концов даёт решительный сбой в работе – ребёнок начинает болеть или демонстративно совершать что-нибудь эпатажное и асоциальное. Его тащат к модному психологу, который тоже использует какие-то «эксклюзивные» методики, которых у других конкурентов нет. Опять-таки, словно бы компьютер несут к мастеру, чтобы тот увеличил память и устранил ошибки в программе, заменил кой-какие платы.

Проблема потери детства в гонке за модными знаниями в том и заключается, что детство становится всё короче. Дети не успевают должным образом пройти этот важный и необходимый отрезок жизни, не успевают познать и понять то, что будет очень необходимо в жизни. Ту же родную речь. Они вынуждены слишком рано начинать вести себя как взрослые, думать по-взрослому, говорить по-взрослому на темы «для взрослых». Тщеславные родители дрессируют их, как породистых собак, и больше всего боятся, что те выродятся в обычных «дворняг», которые не умеют выполнять миллион ненужных фокусов, которые просто тешат самолюбие их хозяина и случайных зевак. Может, «прогрессивный» родитель в детстве мечтал о таком воспитании для себя, но его не могли дать из-за «совковой» системы ценностей? Поэтому у его детей нет никаких шансов быть просто детьми, которые в три года смеют ещё не знать китайские иероглифы и не иметь разряд по шахматам, зато с удовольствием рассматривают картинки в книгах из серии «для самых маленьких» и активно придумывают такие слова, как налужил и углазился.

Дети нуждаются в любви и постоянном дружеском общении с родителями, а как раз этого «вундеркиндам поневоле» и не достаёт. Родителей, которые всё время переживают, что их чадо плохо развивается, врагу не пожелаешь. Эмоциональный и речевой контакт с такими взрослыми психопатами невозможен ни при каких условиях. Дети очень хорошо чувствуют беспокойство близких людей и сами начинают нервно думать: что же я делаю не так? Это способствует не раннему развитию и добротному образованию, а воспитанию ещё одного неврастеника. И вместо образованного человека, как ожидалось, вырастает раздражительный зануда, который уже сам будет «наезжать» на своих отсталых предков: «В Париже так не носют, в Лондоне так не ходют, а в Токио так не ездют». Много русской молодёжи, которая в Парижах и Лондонах училась, знает по дюжине «импортных» наречий, а дома за ними шлейфом только мат и блат звучит. Как пройдут выпускники модных учебных заведений «международного образца», так у самого скабрезного люмпена уши завянут. Им ничего не остаётся, как производить впечатление на окружающих шумным поведением и матом. Теперь ведь не словом, а матом можно и убить, и спасти, и полки за собой повести.

Вот и стенд для испытания двигателей, с которого начался рассказ, настолько привык к мату, что иначе никак не заводился. И все-то кнопки на нём отожмёшь, и тумблеры переключишь, и скорость вращения установишь, и… Ан нет, молчит, проклятый. Молчит и ждёт чего-то самого главного. Главного слова. А я «производственную терминологию» знаю, но понимаю, что не получится у меня, как у бригадира. Что это будет, если я своим тонким голоском начну такое выговаривать? Этак стенд точно не заведётся, зато кто-нибудь помрёт со смеха, отвечай потом…

Был такой грех, пробовала я материться, но отец вовремя привёл в чувство. Хорошо, когда родители успевают вправить мозги взрослеющему чаду, чтобы там ни говорили в защиту родителей-пофигистов. Отец услышал, как я пытаюсь изобразить даже не мат, а нечто такое робко-блинчатое… Ох уж этот «блин»! Говорили и «блин комом», и «блин горелый», и «блин от кобылин», и «блин клинтон», разумеется. Как его только ни склоняли, мама моя! Вот и я решила проспрягать малость, чтобы было что сказать, если приставят к чувствительному до матерщины стенду.