Сила страсти (СИ)

Разведка донесла, где расположился отряд ненавистного японского офицера. Партизаны «Красного Беркута» напали внезапно. Офицер только успел проснуться, попытался схватить свой кинжал, но Сила был проворнее, резко ударил штыком в грудь, вынул и снова пришпилил офицера, кровавые пятна расползлись по нательному белью, офицер хрипел, дергался в конвульсиях, а Сила продолжал наносить штыковые удары.

— Вот так тебе, самурай хренов, не будет тебе воинского рая, подыхай, как бешенная собака.

Знал Силантий, что воин, погибший с оружием в руках, прямиком в японский рай направляется, потому и не позволил до кинжала дотронуться.

Силантий прекратил наносить удары и взял самурайский кинжал, покрутил в руке, запихнул за голенище сапога.

— Хорошая вещь, дорогая. Где-то и наган должен быть — осмотрелся Сила, нашел оружие, прихватил. Плюнул в сторону поверженного врага и вышел из комнаты.

В соседнем помещении Тимофей допрашивал переводчика.

— Господин командир! Прошу не убивайте, я ничего не сделал, я всего лишь переводчик — бормотал тот. Увидев вошедшего Силу, высокого здорового окровавленного, испугался не на шутку.

— Командир, разреши вопрос задать… этому? — кивнул в сторону переводчика Сила.

Тимофей кивнул.

— Доктор с вами был, где он? — спросил Сила.

— Доктор Герман… умер.

— Точно, умер?

— На похоронах не был, не видел. Но в списках умерших он числился. В лазарете села Покровка много солдат с тифом лежали, и доктор тоже — объяснил переводчик.

Тимоха усмехнулся.

— Везет тебе, Сила. Зазноба твоя овдовела, путь свободен…

За окном раздавались выстрелы. Прибежал Лешка-гармонист.

— Миколу убили!

— Как убили?! — у Силы дыхание перехватило — где он?

Выбежал на улицу. В дорожной пыли лежал друг закадычный Микола. Мужики вокруг, шапки сняли, головы опустили. Сила упал на колени, склонился над Миколой.

— Микола, друг, не умирай…

Казалось, Микола так шутит, прикинулся мертвым, и сейчас как вскочит и заржет, как конь. Но не шутка то была, потерял Сила друга и заплакал.

Командир Тимоха пустил переводчика в расход, и тоже вышел на улицу к отряду.

Решено было похоронить Миколу в родном селе. Тимофей выделил лошадь и телегу, предоставил Силе отпуск, с ним поехали в родные края Поликарп и Лешка на побывку. Под Силой конь хороший, в бою добытый.

— Я вперед поскачу, на разведку — сказал он друзьям и погнал коня галопом, недалеко уже родное Чертогово.

Возле хаты своей остановил коня, выбежала на встречу Ганна с ребенком на руках.

— Сила! Вернулся, живой!

Силантий ловко с коня спрыгнул.

— Здравствуй, Ганна.

— Илюша, папа приехал к нам.

Ребенок застеснялся, к матери уткнулся.

— Вырос сынок. Здорово, Илья — проговорил Сила, как себя вести с малышом, он не знал, растерялся даже. Тут к нему Любава выбежала, радостная.

— Сила! Приехал! А Микола… Микола, где?

Помрачнел Силантий, глаза опустил.

— Нет больше Миколы, Люба. Убили его.

Любава глаза округлила, не дошло до нее.

— Ты врешь, Сила, как это убит, нет, скажи, что неправда?!

Но когда Оксана пришла и новость узнала, тут уж такой вой начался, Сила хотел уши заткнуть и убежать куда глаза глядят. Все жители села пришли с Миколой прощаться, гроб с телом прибыл, усталая лошадка с трудом везла телегу с грузом.

На кладбище Сила, Лешка и Поликарп выстрелили из ружей своих в воздух. Не стало у Любавы мужа, у Ганны брата, у Назара и Оксаны — сына.

Потом поминали, еды мало стало, голодный год.

— Ты, Сила насовсем или как? — спросил отец.

— Тимоха на побывку отпустил, на посевную.

— Може, хватит воевать, а Сила? Дома-то делов много… Гутарят, прогнали япошек?

— Нам еще атамана Степанова одолеть надо — сказал Сила — мы ж теперь Республике служим.

— Эх, война-война… Республика, к нам из города уполномоченного прислали, тоже нам про республику талдычил. На сельской управе флаг повесил красный, с синей заплатой, теперь опять налог платить надоть для республики…

— Потерпеть нужно, еще немного, разобьем белых, и полегчает — уверил Сила — а у вас что тут нового?

— Так шо у нас? Голодно. Осенью не успели урожай собрать, дожди начались. Болезни опять свирепствовали, с той стороны зараза яка-то пришла. Многие болели, помирали… А недавно дохтур вернулся в село.

— Как вернулся? Он же… умер — удивился Силантий.

— Та нет. Живой, пришел пешим ходом, грязный, оборванный, обросший. Мы его сразу-то и не признали. Ну бродяга-бродягой. А это он — Герман Иванович. Так что лечебницу опять открыли, уполномоченный из городу лекарства привез, коня с двуколкой доктору выделили, Галина при нем санитаркой…

Сила огорчился, он-то думал, свободна Роксана, хотел к ней ночью пойти, а тут доктор живой. Обманул переводчик, гад…

— Жалко его, доктора-то. Постарел, поседел — продолжал Остап — пришел, сыночка увидеть хотел, а помер мальчик ихний, до году не дожив. Галина говорит, дюже убивался доктор по ребеночку.

— Так что же, умер у них сын? — уточнил Сила.

— Так я же говорю, захворал мальчик и помер. А все эта, китаянка виновата, нянька ихняя, бегала на ту сторону, подхватила заразу, сама-то ничего, оклемалась и к своим умотала, вроде как замуж вышла…